– По-твоему, моряки только и делают, что сидят с удочкой на борту и ловят рыбу на обед?
– Нет?
– Нет. Рыбу едят только по четвергам.
– Почему по четвергам?
– Просто так.
– Ты долго был моряком? – спросила она, когда доела круассан.
– Шесть лет, – ответил я.
– Почему ушел?
– Характерами не сошлись.
Она улыбнулась мне, и я снова отпил чай.
– Ты мне скажешь свое настоящее имя?
– Может быть, – ответила она.
За ее спиной по улице то и дело проходили люди.
– Почему Лола?
– Ты не чувствуешь, как воняет блевотиной? – спросила она.
– Нет, не думаю.
– Не чувствуешь странную вонь, нет?
– Нет, вроде бы.
– А я чувствую. – И она продолжила оглядываться по сторонам.
Я сказал ей, что лучше уйти, пока я навсегда не стал у нее ассоциироваться с этой вонью.
Я зашел в бар и подошел к кассе. Она следом. Покопалась в сумочке и достала кошелек. Я сказал, чтобы она не волновалась. Заплатил 6 евро и 50 центов. Оставил бармену эти 50 центов на чай.
– Что будем делать? – спросила она, и я предложил прогуляться вниз по склону.
Мы перешли виа Монтеоливето, прошли мимо Дворца почты, мои руки были в кармане джинсов, ее – в карманах пальто. Я остановился на светофоре, у пешеходного перехода, она закурила.
– После философии что собираешься делать? – спросил я ее.
– Хотела бы работать в кино главным оператором.
Загорелся зеленый.
– Я сначала получил диплом политолога, потом социолога. Столько времени потратил.
– Почему ты так поступил?
– Не помню, – ответил я ей.
Виа Медина закончилась, началась Маскьо Анджоино. Мы дошли до угла пьяцца Муничипио, и в глубине площади был светофор, потом началась другая улица, вдалеке виднелось здание морского вокзала. У причала дремал на швартовых канатах круизный лайнер.
– Что хочешь делать? – спросил я ее.
Она ответила, что хотела бы съесть мороженое.
Мы вошли в бар у порта, я быстро выбрал мороженое, в отличие от нее. Даже уточнил, выбирает она мороженое или машину. Она ответила, что выбрать хорошую машину гораздо проще, чем выбрать хорошее мороженое.
Наконец мы купили два больших рожка «Альгида». Я заплатил 5 евро за оба.
Мы сели на улице, на солнце. Я снял куртку, она сняла пальто. Укусила мороженое. Я спросил, довольна ли она, и она в ответ кивнула.
– Могу я все же узнать, почему Лола? – спросил я.
– «Лолита». Набоков.
Я ответил, что не читал никого из русских писателей второго разряда.
– Это мой любимый роман, – ответила она.
– Никто не идеален.
На секунду она подняла взгляд от лазурной упаковки мороженого и посмотрела на меня. Потом снова опустила взгляд, развернула упаковку до конца.
