– Обвенчаться? – в ужасе воскликнул я.
– Он… он сказал, что любит меня, и напомнил, что я тоже признавалась ему в любви.
– Когда это ты признавалась ему в любви? – удивился я.
– Помнишь, я упала с ограды нашего парка, а он помог мне.
– Но тебе тогда было всего семь лет!
– Конечно, в то время это было так по–детски, но теперь, чем чаще я его видела, тем больше мне казалось, что я всерьез влюблена в него. Поверь, я не хотела обманывать тебя, я не хотела ничего скрывать. Я говорила ему, что он должен попросить у тебя моей руки, как того требуют обычаи, но он возражал, что ты не позволишь нам пожениться раньше моего восемнадцатилетия, и мы потеряем, таким образом, три драгоценных года нашей счастливой совместной жизни. Он убеждал меня, что нам следует сбежать в Озерный край, а уже оттуда написать тебе и все объяснить.
Я был поражен.
– И ты согласилась на это?
Она окончательно сникла:
– Мне это показалось увлекательным приключением. Но теперь, когда я вижу, как сильно это тебя огорчает, мне уже так не кажется.
– Никакое это не приключение. Это чистейшей воды подлость с его стороны. Он изображал любовь к тебе, чтобы завладеть твоим приданым и чтобы отомстить мне! Ведь это чудовищно – заставить тебя забыть друзей, пренебречь долгом перед семьей, и сбежать с ним, обрекая себя на саморазрушение!
– Нет! – запротестовала она. – Это не так. Он любит меня.
Я увидел страх в её глазах и сдержал своё возмущение.
Джорджиане было очень больно осознавать, что этот хлыщ никогда не любил её, но и я не мог позволить ей заблуждаться на его счет.
– Мне не хотелось бы говорить тебе это, Джорджиана, – мягко начал я, – но, увы, это мой долг. Он никогда не любил тебя. Он просто воспользовался твоей наивностью.
Дух её был сломлен. Я не мог остановить её слез. Я не знал, что мне делать, как успокоить её, и в этот момент, более чем когда–либо мне не хватало моей матушки. Она–то знала бы, что делать. Она нашла бы правильные слова. Она сумела бы утешить свою любимую дочку, чья искренняя привязанность была так жестоко обманута. Мне оставалось только беспомощно ждать, когда горе Джорджианы иссякнет само.
Но вот рыдания Джорджианы стали стихать, и я протянул ей свой платок. Она взяла его и высморкалась.
– Я должен поговорить с миссис Янг,– это серьезное упущение с её стороны не замечать, что творилось за её спиной.
Что–то в лице Джорджианы остановило меня.
– Она действительно была не в курсе? – засомневался я.
Джорджиана ещё более сникла.
