Солнце садилось. У ногъ нашихъ лежалъ прекрасный городъ, еще весь горячій отъ полуденнаго зноя. Бѣлыя стѣны домовъ какъ будто оплавились, и темнокрасныя кровли словно обгорѣли; все сверкало густою южною краской, жаркими тонами, какихъ нѣтъ на сѣверѣ; земля отдавала передвечернему вѣтру яркое тепло долгаго лѣтняго дня.
Вездѣ зеленѣли сады, кудрявые, пышные. Они заходили и справа, и слѣва, сливались вмѣстѣ и становились все гуще и гуще и уходили въ предмѣстья.
Кура убѣгала въ даль узкой, бѣлой, молочною лентой. Прямо подъ нами былъ монастырь, въ которомъ лежитъ Грибоѣдовъ, и налѣво темнѣлъ ботаническій садъ, разбитый по узкимъ скалистымъ откосамъ. Онъ дѣлится на двѣ части, между нимъ сбѣгаетъ ручей и падаетъ внизъ водопадомъ.
Одинъ изъ моихъ сосѣдей принялся показывать мнѣ отдѣльные кварталы и зданія. Это былъ мѣстный старожилъ, русскій родомъ, очень извѣстный и уважаемый въ городѣ.
— Вотъ Сололаки, лучшая часть города. А дальше Авлабаръ, верхній армянскій кварталъ. За нимъ татарскій кварталъ, а слѣва Вера, грузинская часть. Тамъ дальше Нахаловка. Въ девятьсотъ-пятомъ году двѣ тысячи мѣщанъ захватили городскіе участки и построили дома.
Я не удивился. Каждый городъ въ южной Россіи имѣетъ такую Нахаловку — Ростовъ и Самара, Царицынъ и Ставрополь.
— Это Сіонскій соборъ, — говорилъ сосѣдъ, — древній храмъ Грузіи, а это новый соборъ Арміи…
Сіонскій соборъ былъ высокій и стройный. Соборъ Арміи былъ странный, приземистый, похожій на группу гигантскихъ каменныхъ грибовъ съ гладкими сѣрыми желѣзными шапками.
— Вотъ тамъ дворецъ намѣстника, а передъ нимъ большой садъ. Туда раньше пускали публику, а теперь онъ закрытъ. Вонъ въ той сторонѣ прежде стоялъ старый дворецъ царей Грузіи. Еще лѣтъ тридцать тому назадъ, при совѣтникѣ Коваленскомъ, оттуда ломали камни и мраморъ на каменную постройку — на фабрику солдатскихъ суконъ.
— А фабрика гдѣ?
— Фабрики теперь тоже нѣтъ… Эти широкія красныя кровли повыше города, это — арсеналъ. Онъ окруженъ фугасами, и дороги тамъ закрыты.
— А это что за домъ?
Съ лѣвой стороны города стояло огромное бѣлое зданіе. Оно было недостроено, и его окружала широкая расчищенная площадь.
— Это новая семинарія. Она обошлась больше семисотъ тысячъ, но теперь духовное вѣдомство уступаетъ ее подъ тюрьму.
— Какъ подъ тюрьму?
— Очень просто. Тамъ тысяча-двѣсти мѣстъ; можно будетъ сосредоточить всѣ городскія тюрьмы.
— Это неправда, — возразилъ крупный чиновникъ, стоявшій рядомъ со мной, но съ правой стороны.
