— Думаю, нет.
Хелен бросила на нее встревоженный взгляд.
— Ты ведь помнишь, как делать долмадес? — Не совсем, — прошло уже много лет с тех пор, как она в последний раз пробовала набивать виноградные листья. Ее попытки были всегда оказывались неаккуратными и однобокими.
Бабушка неодобрительно прищелкнула языком, нарезая чеснок.
— Как же ты станешь правильной женой, если не умеешь готовить? А что ты там с собой делала? — Я училась в колледже. Получила степень магистра. Пошла в Куантико для обучения.
Гоняюсь за плохими парнями, — она искоса взглянула на бабушку. — Ну, знаешь, обычные девчачьи штучки.
Губы Хелен дрогнули.
— Чтобы угнаться за тобой, нужен особенный муж.
Мысли Оливии тут же вернулись к Робби Маккею. Он определенно был особенным. Она пыталась отпугнуть его, но он не хотел сдаваться.
Хелен закинула измельченный чеснок в миску.
— Мне нужна свежая петрушка, — она схватила ножницы и направилась через заднюю дверь во внутренний дворик.
Оливия сделала глоток чая и заметила, что бутон красной розы раскрылся. Когда Робби ушел, она поставила ее обратно в вазу на кухонном столе.
Ее сладкий аромат соперничал с запахом лука и чеснока, которые готовила бабушка.
Она гадала, как долго продержится эта роза. И как долго могут длиться отношения с Робби. Через две недели она поедет с бабушкой в Хьюстон на рождественские каникулы. А потом она вернется на свою работу в Канзас-Сити. Казалось весьма сомнительным, что она снова увидит Робби, когда покинет Патмос.
Она вздохнула. Почему это должно ее беспокоить? В любом случае их отношения были обречены. Она никогда не сможет быть с мужчиной, которого не может читать. Она никогда не узнает, был ли он абсолютно правдив.
И все же кое в какие факты она могла поверить.
Во-первых, он был чрезвычайно красив. Во-вторых, ее безнадежно влекло к нему. Она была совершенно уверена, что его рассказ был правдой.
Он был солдатом, которого взяли в плен и пытали две ночи. От этих слов у нее по спине пробежала дрожь.
Мог ли он выдумать эту историю, чтобы завоевать ее симпатию? Да. Но его нежелание говорить ей об этом казалось вполне реальным. И боль в его глазах казалась настоящей. Очень жаль, что в доме бабушки не было компьютера или Интернета, чтобы она могла проверить его.
Она была готова поверить ему. Она хотела верить ему. Если он действительно пережил пытки, это многое объясняло: его нежелание признавать, что он был травмирован. Его склонность к подозрительности и паранойя.
