Слишком много сказали бы ему эти безумные глаза.
Но он, напротив, любовно огладив вазу, полностью отвернулся от своего гостя и прислонился лбом к стеклу.
Бездумное, непозволительное пренебрежение к опасности. Этого оказалось достаточно, чтобы Бузыкин выхватил из-за пояса наган. Лишь на мгновение что-то похожее на укор совести шевельнулось внутри – он ведь спас меня тогда, – но тут же и заглохло в еще большем озлоблении: «Спас-то спас, но за человека не посчитал. Побрезговал, что одного поля ягоды. Нет, врешь, ягоды мы разные...» И дважды выстрелил ему в спину. И следом – вверх, в потолок, вроде как упреждающий. Кто потом разберет, какой выстрел был первый. Владлен вздрогнул всем телом, медленно повернулся и столь же медленно стал падать, увлекая за собой занавеску вместе со шторой; лицо его выражало полное недоумение. Он силился что-то сказать и не мог. «Зачем тебе!» – только и выдохнул и рухнул на пол.
Прыжком достиг его Бузыкин, склонился на колени и, бросив наган на пол, буквально вырвал из кармашка жилета столь вожделенные часы. Теперь они стали его собственностью. И так, стоя на коленях, не обращая никакого внимания на убитого, он нежно гладил их трясущимися руками, прикладывал то к одной, то к другой щеке и счастливо смеялся. Он был на верху блаженства, а потому даже не услышал шума подъехавшей машины. И внезапно раздавшийся за спиной сдавленный вскрик застал его врасплох. Мгновенно скинув часы обратно в жилетку Владлена (сработал инстинкт вора, попавшегося с поличным), он схватил брошенный наган и выстрелил на голос. Один раз, второй... Пока не услышал, как взревела мотором машина и рванула со двора. И тут же – то ли ей вслед, то ли из нее в ответ по стрелявшим, а скорее всего, с обеих сторон – раздалась беспорядочная стрельба.
Потом все стихло. Стихло так же неожиданно, как и началось. Снова выудив часы, Антон метнулся за штору, ловко выдернул из вазы цветы и, воровато оглянувшись, бережно опустил часы внутрь. Потом вернул букет на место. Аккурат в это время во дворе послышались чьи-то быстрые шаги, и Бузыкин с наганом наизготовку забился в угол.
– Антон, не стреляй! – послышался тихий голос Припасенко.
– Гурьян! – буквально вылетел Антон из-за шторы.
Радость его была столь очевидной, что не заметить ее было невозможно. – Ну, услужил, дружище. Ты один?
– С группой захвата. Фрол со мной, я его оставил во дворе на подстраховке, а двое преследуют машину на нашей развалюхе.
