– Есть, – сглатывая слюну, кивнул тот. – Даже не можешь себе представить, что есть. Погоди, дай дух перевести.
– Да не тяни ты кота за хвост, – чуть ли не взмолился Антон, и заходил взад-вперед по комнате. – Выкладывай.
– А ты перестань мельтешиться перед глазами, – огрызнулся Гурьян. – В общем, Полуяровский приглашает тебя к себе.
– Чи-иво-о? – как вкопанный остановился Антон и медленно присел на краешек кровати. – К себе? Это куда – к себе? Это как?
– А я знаю? Велено спросить сначала, согласен ли ты встретиться на его условиях; а потом они уже и место определят.
– Они? Да говори ты толком наконец: кто – они? Что еще за условия?
Припасенко глубоко вздохнул, подвинул к себе стул и сел:
– Знаю только первое условие: ты должен быть один. Больше ничего не знаю. Обо всем остальном спросишь у Зямы Шлеймовича в порту. Если, конечно, согласен встретиться с художником.
– Зямы? – Бузыкин одновременно повеселел и насторожился. Это был тот самый еврей, подпольный торговец оружием, которому он доверял: – Слышь, Гурьян, а почему именно он?
– На него вышли серьезные люди. И он ждет тебя прямо сейчас. Пойдешь? Не забывай, даже я не смогу пойти с тобой.
Бузыкин долго и лихорадочно соображал, что предпринять. Бояться художника не следует, в этом он был уверен: такие люди держат свое слово. Но и сам чекист должен соблюсти условие, иначе ему никогда не выйти на Владлена. Чего же он хочет от Антона?
И как всегда было по жизни, думать и предполагать что-либо наперед он не стал. Не из таких переделок выходил сухим из воды, выкрутится как-нибудь и на сей раз. Устроило его и место встречи с Зямой: безлюдный закоулок в порту – то, что надо. Здесь он знает все ходы и выходы, и его не застанут врасплох, если что.
– Пойду, Гурьян. Только ты все равно подстрахуй.
– С Зямой подстрахую. А дальше? Вдруг у них слежка?
– Не вдруг, а обязательно. Дальше сам рогом шевели. Может, что и подвернется на ум. Ну, ладно, получится или не получится... Где наша не пропадала.
– Может быть, сообщить Остапу?
– Э-э, брат, вот это нет. Не такой я дурак, чтобы подставлять свою башку за их разборки. Когда выясним, кому что надо, тогда и посмотрим: сообщать или нет. Ты меня понял?
– Понял.
– Вот и молчи громче.
– Да я и так – могила. Береженого Бог бережет.
– Тю-ю, и ты туда же, – скривился Антон, как от зубной боли. – Какой еще Бог? Запомни: уберечь себя можешь ты только сам. Если бы Бог был и всех оберегал, то разве крошили-перемалывали бы мы друг друга? То-то и оно, что нет. И вообще: чтобы я больше от тебя о Боге не слышал. От Него люди только глупеют.
