– У-у, – насмешливо протянул майор. – Так ты еще и герой? Борец с религией? А я думал, обыкновенный дезертир, изменник родины. И мне кажется, что ты последнего свидетеля пришел убрать. Да вот осечка вышла. Я так понимаю, что ты со своими бывшими штрафниками счеты сводишь? Иначе, чем же тогда тебе солдат-инвалид помешал? Он ведь неверующий – так, Пряхин?
Пряхин с готовностью кивнул.
– Про этого инвалида я знать не знал, – Бузыкин с опаской оглянулся на Сергея: – Знал бы, не пришел.
– Ладно темнить-то, Буза. И хватит поганить природу. Теперь проси, чтобы земля тебя приняла, а то ведь может и отторгнуть. Вороны и те побрезгуют тобой. Уведите! – приказал чекист следователю с конвоирами и, повернувшись к Сергею, козырнул: – Майор Федор Лукин. Слышь, солдат, а он ведь при оружии был? Нет?
Вера молча протянула ему наган.
– Ого! Обезоружили? Ну, уважили. Ну, спасибо вам обоим. Вовремя ты, солдат, дома оказался. А то бы он много чего еще натворил. В общем, за поимку особо опасного преступника представим тебя к награде.
– Благодарю, товарищ майор, но награду я уже получил.
– Получил? Какую? Когда?
– Только что. И награду, и милость. Слава Богу, что успел защитить жену и не успел замарать об него руки. Значит, Бог помилует. Это высшая награда.
– А-а, это другая награда. «Богу – Божие, а кесарю – кесарево» – так, кажется, сказал Христос? – продемонстрировал Лукин знание Библии и хитро подмигнул: – Не удивляйтесь, и нам иногда приходится читать Священное Писание. Такая уж профессия. Вот я и говорю: хорошо, что ты успел одно и не успел другое. Нам его оставил. А то кого бы нам судить тогда? – И посуровел: – Но если бы ты знал, солдат, кого помог нам обезвредить, не отказывался бы и от нашей награды.
– Я знаю, – мрачно сказал Сергей. – Так знаю, как никто больше. Он меня за пять лет лагерей не однажды на тот свет отправлял. Я у него из карцера не вылазил. А то, что выжил, – Божья милость.
– Вот так ра-аз! – недоуменно вскинул брови майор. – Да как же ты тогда стерпел... не пристрелил?
Наган ведь уже у тебя был?
– Не я стерпел, – Сергей прижал к себе Веру. – Она меня остановила.
Лукин только теперь заметил разорванное платье Веры, которое она запахивала на груди и прикрывала руками. Он отвел взгляд и в очевидном недоумении покачал головой.
– Сколько ни пытаюсь, а не могу понять вас, верующих, – сказал он. И уточнил: – Вот таких верующих.
Прощение – это, конечно, хорошо; но как можно простить тому, кто только что хотел надругаться над тобой?! Вот это вас, верующих, и губит. Всепрощение ваше.
