Благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицом Его» (Еккл. 8:11–12).
Все в этом мире – и хорошее, и плохое – когда-то подходит к своему концу. Кончается и наше повествование. Не хочется переходить на язык сухих печальных цифр, но без этого не обойтись. Как-то так уж получилось, что через пятнадцать лет с интервалом в один год (и даже в один и тот же месяц июль) ушли из жизни сначала Баймухан, а за ним и его названый сын. Оба ушли неожиданно и тихо, не причинив своим близким прижизненных хлопот своими болезнями. И если Баке ушел в довольно преклонном возрасте, то причиной смерти совсем молодого Георгия стали перенесенные им тяжелые раны в годы войны. Не прошли они бесследно для моряка. И не совсем поверили врачи-патологоанатомы словам, что он ни на что не жаловался и не принимал никаких обезбаливающих лекарств. Да как же, мол, так, если он должен был испытывать – и определенно испытывал! – сильные боли, особенно последнее время? На это ведь нужны железные нервы и железное терпение.
– А они у него как раз такие и были, – горевала Валя. – Хоть бы раз дал знать, что болит что-то. Не-ет, всегда: «Порядок на палубе!» Ни я, ни дочь не подозревали, что у него были проблемы. А на работе тем более никто. Теперь бы маму его как-то уберечь.
Это, конечно, был удар для Ксении, и если бы не поддержка Вали и прилетевшего Сергея Медянского, кто знает, чем бы закончился обряд похорон. Буквально возродившаяся за эти годы к новой жизни (Ксения уже давно жила и работала в Алма-Ате художником-оформителем в Управлении железной дороги, что не мешало ей каждую субботу приезжать к детям и внучке), она снова осунулась и постарела. Но тут самое страшное то, что даже сильный человек, как она, в такую минуту может ослабеть духовно. Случилось это и с ней. В том, что сын ушел раньше ее, она обвинила себя: дескать, не надо было удаляться от них, надо было жить рядом.
Как будто вовсе и не нужно было ей самой пытаться возвратиться в полноценную жизнь. А ведь тот день, когда она впервые вышла на работу еще здесь, в поселке, стал для всей ее семьи настоящим праздником.
Ликованию Жоры не было предела. Как же: его мама, годами прикованная к постели, не только выжила, но и стала работать! Не Бог весть, конечно, какая работа, – поначалу-то рисовала дорожные знаки, – но это был полноценный возврат в жизнь. Кто теперь мог сказать, что она в течение двадцати двух лет была лишена голоса? Слава Богу за Его чудный промысел!
