–*–*–*–
Бело-голубой поплавок, долгое время недвижно стоявший на спокойной глади заводи, качнулся, подпрыгнул пару раз и, чуть притонув, плавно пошел вбок, не уходя «с головой» под воду. Сергей подсек вправо и сразу же ощутил тяжесть попавшейся на крючок рыбы. Она пыталась уйти на глубину, тугой струной натягивая леску. Сергей потихоньку ослабил ее, низко опустив удилище, потом снова подвел к себе. Так повторив это несколько раз, он с силой потянул удилище – и на берегу не затрепыхалась, как привычный на сегодня пескарь, а запрыгала, изгибаясь с хвоста на голову, засеребрилась на солнце гладкой чешуей увесистая, чуть не до локтя рыба.
– Маринка! Ловко ты ее, – восхищенно крякнул сидевший тут же Иван. – Эту паву трудно обхитрить.
Вот сколько смотрю, вижу, что навык у тебя хороший. Все же рыбалил ты когда-то, Сережа. Как есть рыбалил.
– Наверное, – довольно рассмеялся Сергей. – У-ух, красавица.
Насадив червячка, он вновь закинул удочку. Поплавок мягко булькнул в воде, скакнул разок и в разошедшихся от него кругах в глаза Сергею зарябил... месяц! Не солнце – его укрыло набежавшее кудельное облако, – а месяц. Он вскинул голову, и там, чуть поодаль от угадывавшегося сквозь это облако солнца, увидел его. Бледный, тонкий рожок (затронешь краешек, и он качнется!), он то и дело нырял в летящие по удивительно голубому океану неба крохотные облака.
Они не закрывали его: просто месяц на мгновение сливался с ними во цвете, и казалось, что это не они, а он несется с огромной скоростью по небосводу. Но вот умчались последние из них туда, к горизонту, увеличив там собой и без того громадное скопление облаков, похожее на вулкан, взметнувшийся к небесам клубами белоснежной лавы, и оказалось, что тонкий рожок как стоял, так и стоит на месте. А все это нагромождение в беспрестанной своей круговерти рвалось на части, образуя то тут, то там пронзительно голубые бездонные глаза-колодцы. Завороженно, в немом восхищении смотрит Сергей на это зрелище; солнце стальным блеском слепит глаза сквозь облачную куделю, и что-то тревожное вдруг шевельнулось в душе. Он опустил голову и прикрыл глаза. Что-то подобное с ним уже было.
Что-то стучится в сердце, ходит рядом с памятью. Что?
Нет, никак не вызволит память. Он отыскал глазами поплавок. От легкого ветерка мелко зарябила заводь, и он замельтешил, закувыркался на этой зыби бело-голубым мячиком и понесся по воде, подобно месяцу на небе. И так же, как месяц, остался на месте, когда это легкое волнение улеглось. Сергей не сводил с него глаз. Все! Вот оно! Сейчас раздастся гнусавый, ненавистный голос капитана Бузыкина: «Сгною, паскуды! Всех сгною!»
