Тут майор, наконец, перехватил жалобный взгляд Марии:
– Все, все, Арсений. Подожду, когда оклемаешься, подробнее расскажешь потом. А мы пока вот что сделаем.
Он встал, открыл свой походный саквояж и начал выкладывать его содержимое на стол. Потом взглянул вверх, на полати:
– А ну-ка, огольцы, слезайте, будем пить чай с кренделями! Смотрите: у меня тут еще и лампасейки, и сайки, и пряники есть. Слезайте-слезайте! Мария, позови детей.
– Ой, да куда же вы столько, – простодушно всплеснула она руками. – Вам же, поди, еще сколько времени ехать надо.
– Совсем нет, Мария. Вы даже не представляете, как вы ускорили мне весь процесс. Отсюда я возвращаюсь в Ленинград. Хочу успеть до суда над Бузыкиным, а благодаря вам, о нем теперь есть все, что нужно. Ну, поторопи ребятишек, а то они что-то несмелые у вас.
– Ваня, Ксюша, давайте сюда, – позвала она и смущенно отвела глаза. – Только у нас и кружек-то на всех нет.
– Ну, это ничего, у меня своя походная имеется. Ты угощай ребятишек, и сама с Арсением угощайся. Ты как на это, Арсений?
– Попробуем, – приподнялся было тот на локоть, но снова бессильно откинулся на подушку и виновато улыбнулся:
– Пережду я маленько. Вы только не осерчайте, Федор, что мы сначала помолимся и поблагодарим Бога за подарки. За то, что Он послал вас к нам. Мы уж и не помним нормального человеческого отношения к нам со стороны... – Он запнулся: – Ну, в общем, сами понимаете, с чьей стороны. Я сердцем чую, что вы не против нашей молитвы, иначе зачем бы хлопотать за верующего человека. Ваня, Ксюша, поблагодарите Господа за Его милость.
Дети в молитве встали у стола, и комок горечи подкатил к горлу Лукина при виде их исхудалых телец: Ксюше было четыре, Ване – шесть лет. Но не их вид поразил его (голодные дети в стране не редкость, уж он-то знал об этом не понаслышке!), а их глазенки, излучающие искреннюю благодарность Богу. А главное, они обращались к Нему в полной уверенности, что Он их слышит! Будто Бог стоит рядом! Это было видно из того, как они молились. Слушая их молитву, он поймал себя на том, что завидует этим крошкам. Нет, наверное, все-таки не им, а вот этой их наивной, еще не обремененной мирскими сомнениями вере. И подумалось с грустью, что он-то уже никогда не сможет так поверить, как бы ни старался. Еще он вспомнил, но уже с улыбкой, как Вера Медянская так же вот благодарила Бога, и он тогда даже огорчился, что благодарят не его. Хотя вроде бы радость того момента принес он. Но сейчас молитва ребятишек столь органично вплелась в его восприятие точно такого же момента, что где-то в самых потаенных глубинах души он почувствовал их благодарность, как бы переадресованную ему. Переадресованную Богом.
