И тут арест приближенного к председателю чекиста был бы как нельзя кстати. Доказать, что он скрытый шпион, не составит труда (сам признается!), а это уже полная и безоговорочная дискредитация начальника. К решительным действиям ее подтолкнул неожиданный вызов Кадченко в Киев и столь же стремительный его отъезд. Вот в его отсутствие (а известно было, что уехал он надолго) она и уговорила группу товарищей арестовать Бузыкина, чтобы не успел вступиться за него всесильный хозяин.
Два дня, проведенные в том самом подвале «дома Рабиновича», сильно обогатили уже имеющийся у Бузыкина опыт прозябания в каземате города Николаева.
Теперь, в дополнение к опыту революционного дознания, он как бы изнутри познал и процесс дознания советского. Больше того – испытал его на своей шкуре.
И вновь, как и в том приснопамятном восемнадцатом году (ну, не фантастика ли!), расстрелять его не успели по чьей-то нерасторопности. Других по такому обвинению пускали в расход в двадцать четыре часа, а до этого типа, смотрите-ка, руки не дошли. Кто уж там на кого понадеялся, неизвестно, зато известно, что на третий день (так же неожиданно, как и уехал) возвратился Кадченко. Услужливые языки тут же оповестили его о «деле» Бузыкина и о том, кто его «заказал». А через полчаса опальный чекист уже чуть ли не лизал сапоги благодетеля, не переставая клясться в вечной любви и верности. При этом, однако, не забыл напомнить (и не раз!), что покинул Белозерку исключительно в интересах общего с Остапом дела. И надо сказать, Остап, в отличие от тех скептиков, что чуть не отправили Антона на тот свет, этому поверил. В результате некоторые из них пережили довольно много неприятных минут. Но следом он же их и поощрил приказом за проявленную бдительность и принципиальность. Дескать, свой Бузыкин или не свой, а оступился – отвечай. Главное, мол, убедились в его невиновности. За все время разбирательства Остап ни разу не упомянул имя Анфисы, и этим маневром убил сразу трех зайцев: чекистам дал понять, что в общем и целом они были вправе так поступить; перепугавшейся Анфисе дал возможность расслабиться (а значит, и потерять бдительность); ну и отбил у Бузыкина охоту мстить всем обидчикам подряд. Тот буквально горел этим желанием, и опытный председатель вызвал его через некоторое время к себе в кабинет для душевного разговора. Надо было направить его энергию в нужное русло. После недолгой беседы спросил прямо:
– Вижу, сильно на коллег обижаешься?
