Человеческий глаз моего отца заблестел сильнее, чем стеклянный. Кровожадно.
— Я подожду, — сказал он, — но недолго. И если он спровоцирует меня, его заменой будет дымящийся кратер на земле.
Гуиянь сглотнул. Я смотрела на отца, и что-то в его угрозе было непривычным, кратер…
— Думаю, я мог бы нанять одного из хэй луоша, — сказала Гуиянь. — Но они такие нерешительные.
На лице отца проступило презрение.
— Потому что у них три головы?
— Именно, шифу. Но у нас есть дела важнее обсуждения моих работников, — сказал Гуиянь, взмахнув руками. — Мы создали железную дорогу и постарались сделать так, чтобы поезда ходили вовремя. И, шифу, вы видели роскошь и современность почтовых услуг?
Отец заинтересованно сказал:
— Я бы хотел посмотреть на ваши идеи. Ведите, Лао Гуиянь.
Призрачный магистрат встал, руки не давили на него весом. Он повел нас по большому коридору с рядом фонарей, сжатых в руках без тел, их было около сотни по бокам длинного коридора.
Мы шли тихо минуты. Я поражалась мягкости ковра под ногами, приглушающего звук. Наконец, мы прибыли к голубым дверям.
Несколько рук Гуияня стали драться, пытаясь понять, кто должен открыть двери для нас. Наконец, определилась пара победителей, и они толкнули двери.
За дверями была большая комната с куполом. В широком круге комнаты в золотых клетках с замысловатыми кружевами прутьев были птицы. Их голоса звучали скорбно.
Птицы в клетках были чайками.
И у каждой был глаз на лбу вдобавок к двум обычным.
— А-а! — кричали они. — А-а, а-а, спаси нас, Сян Ли-лин!
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Бывают моменты, когда понимаешь, что жизнь изменится. Ситуация заставляет действовать, и то, что решишь делать дальше, определяет курс будущего. Давление такого мига означает, что нельзя быть просто тем, кем всегда был. Можно решить остаться таким, но после этого момента ты будешь знать всегда, что сам это выбрал.
И один из таких моментов настал для меня, настиг меня, добрался из детства до настоящего. Миг пришел ко мне с вопросом: «Кто ты, Сян Ли-лин? Кто ты на самом деле?».
Всю жизнь я уступала отцу. Всегда помнила о своих обязанностях, своем месте. И было просто оставаться маленькой, занимать мало места, когда мужчины в моей жизни были как боги и герои. Мне было семь лет, когда мой отец затмил небо Ада, став великаном, уничтожающим железные стены.
Но в семь лет я пряталась на дне колодца, пока демоница разрушала все на своем пути. Моя мама, бабушка, жители деревни, деревья, насекомые, птицы — все погибло в той бойне. Кроме меня. И чайки, спрятавшейся со мной.
