Что случилось с мамой, мы не понимали. Доктор выписал успокаивающее лекарство. Оно не помогало. Мама лежала в постели, ей было плохо.
Я решил найти доктора из наших эмигрантов. Один мой ровесник — врач из Киева вызвался помочь. Он пробыл 20 минут у мамы, ничего не нашел и ничем не помог. Я заплатил ему 20 долларов — огромные для меня деньги. Маме он не понравился. Отец нервничал: «Вызывай Клару из Америки!». Как будто это было возможно! Мы не знали, что и делать. Мама угасала.
Неожиданно свою помощь предложил один рижанин.
— Ты доктор? — спрашиваю.
— Нет, я работал шофером на машине скорой помощи в Риге. Я её вылечу.
В моем положении выбора не было. Десять дней каждый день по часу Матвей, так звали рижского шофера, сидел у постели моей мамы и разговаривал с ней обо всем на свете! Мама выздоровела, встала, начала опять хлопотать на кухне. Где ты теперь, Матвей?
На одиннадцатый день мама подошла ко мне и сказала: «Он не доктор. Он шофер! Мне всё рассказали соседи»
Мама опять заболела и слегла. Спасибо и вам, соседи.
Посовещавшись, мы с женой решили ехать в Рим, в ХИАС.
— Отпустите нас. Отправьте, пожалуйста, в Америку. Маме плохо. Разве вам нужно горе в Италии?
Нас внимательно выслушали.
Уже по дороге домой нам сообщили новость: вас вызывают обратно в Рим. Вас ждут билеты на самолет в Америку.
Мама выздоровела сразу. Просто поднялась с постели и стала собирать чемоданы. Скоро встреча с Кларой.
А еще через три дня воздушный лайнер авиакомпании Ал Италия нес нас в долгожданную Америку.
Конечная остановка — Америка
Через одиннадцать часов полёта наш самолет приземлился в нью-йоркском аэропорту имени Джона Фердинанда Кеннеди. Пассажиры аплодировали пилотам. Мы тоже аплодировали пилотам и стюардессам и всем, всем, кто помог нам вырваться из СССР.
До этого в самолете выдавали бутерброды с ветчиной. Нам не выдали. Нас ХИАС записал в список верующих евреев, и нам, как и положено, выдали большие зеленые коробки с кошерной едой. Не знаю, кто составлял эти продуктовые наборы, состоявшие из тертой красной свеклы, морковки, двух кусочков мацы и небольшой котлетки из индюшатины, но есть это было невозможно. «Вытерпим и это», — улыбались мы.
Уже в гигантском аэропорту Нью-Йорка имени Джона Кеннеди, пока я собирал двенадцать чемоданов, стаскивая их с вертящегося круга, два огромных чернокожих полицейских остановили наших родителей и стали что-то грозно спрашивать по-английски. Мама позвала меня.
