— Я вас предупреждал: никого не пускать, — сказал он.
— Я и не пускал этого парня. Вот ему и вздумалось стучать.
— И стучать не позволяйте, — приказал агент и скрылся за дверью.
Стоя в коридоре, Мейсон дождался, пока агент снова открыл дверь, и громко, чтобы его услышали в палате, сказал:
— Миссис Брил, не отвечайте на вопросы, пока меня не впустят.
Дверь захлопнулась. Полицейский хмуро уставился на Мейсона.
— А с вами трудно договориться. — В его голосе чувствовалась угроза.
— Вовсе нет. — Мейсон ухмыльнулся и протянул ему портсигар.
Полицейский, поколебавшись, взял сигарету, чиркнул спичкой и кивнул в сторону выхода.
— Уходите подобру-поздорову.
— Я останусь. Вы охраняете палату, а не коридор.
— Вам здесь нечего делать.
— Дело всегда найдется.
Полицейский мрачно прикидывал, как быть.
Снова из палаты донеслись сердитые голоса. Немного погодя сержант Голкомб внезапно открыл дверь.
— Так и быть, Мейсон, заходите, — сказал он.
Мейсон вошел в палату. Репортер уголовной хроники сидел за маленьким столиком, перед ним лежала раскрытая записная книжка со стенографическими записями, в руке он держал наготове авторучку. Ларри Самсон, помощник окружного прокурора, стоял у кровати, заложив руки в карманы пальто. У окна с профессионально-бесстрашным выражением лица стоял доктор Джиффорд. Возле него — рыжеволосая сестра с большими карими глазами, прекрасным цветом лица и решительной линией рта. На больничной койке с чуть приподнятым изголовьем лежала Сара Брил и взирала на них из-под бинтов спокойными, невозмутимыми глазами. Сломанная нога в гипсе была подвешена, и противовес висел над кроватью.
— Повторяю, джентльмены, этот спор нас никуда не приведет, — говорил доктор Джиффорд. — Моя пациентка перенесла сильное нервное потрясение. Я не намерен подвергать ее здоровье опасности из-за непрерывных допросов и запугивания.
— Да бросьте вы! — вырвалось у явно раздраженного сержанта Голкомба. — Никто ее не запугивает.
— Малейший намек на запугивание, — продолжал доктор Джиффорд, — и интервью закончится.
Сара Брил улыбнулась Мейсону. Улыбка была довольно жалкая — голова забинтована, сбоку кровоподтек.
— Доброе утро, мистер Мейсон, — сказала она. — Я хочу, чтобы вы были моим адвокатом.
Мейсон кивнул в знак согласия.
— Как я понимаю, — продолжала она, — меня обвиняют в убийстве. Я согласилась сделать заявление только в присутствии адвоката.
— Вы понимаете, миссис Брил, — начал сержант Голкомб, — что ваше нежелание снять с себя предъявляемые вам обвинения…
