— Ты всегда меня интриговала, Ванда. С того момента, как я встретил тебя. Я никогда не мог понять, почему свободная духом женщина ограничила себя гаремом. От чего ты пряталась? И почему бы мятежной, красивой женщине заигрывать с одним человеком, которого она считается безопасным?
Она скрестила руки и кинула на него осторожный взгляд.
— Итак, теперь вы хотите проанализировать меня, доктор Фил?
Он медленно улыбнулся.
— Я много чего хочу сделать для тебя, Ванда. Видишь ли, со мной ты совершила одну большую ошибку. Я никогда не был в безопасности.
Ванда стояла одна в своем кабинете, смахивая слезы. Проклятье, она не будет плакать. Она была сильной. Но она заставила Фил страдать. Она никогда не собиралась этого делать. Как можно было понять безобидное развлечение так неправильно? Она обогнула стол и рухнула в кресло. Он видел ее насквозь. Он знал, что ей было скучно до смерти. Когда она впервые вступила в гарем в 1948 году, она нашла мир и спокойствие. Но с течением времени скука давила, и она отчаянно искала отвлечения.
Бедный Фил казался безопасным. Дружиться с ней было против правил. Он ясно дал понять с самого начала, что будет соблюдать правила. И она мучила его.
Она склонила голову и положила ее на руки. Гроб, спрятанный в тени ее сознания, медленно скрипнул. Выплыли психологические фотографии. Мама, которая умерла в 1935 году, когда Ванда было восемнадцать. Фрида, ее младшая сестра, которая умерла четыре года спустя, когда они бежали от нацистов. Фрида, с ее каштановыми кудрями и большими голубыми глазами. Йозеф, ее младший брат, который в возрасте двенадцати лет настоял на том, чтобы присоединиться к своему отцу и трем старшим братьям, чтобы бороться с приближающимся вторжением. Глаза Ванды обожгли слезы. Йозеф с его черными вьющимися волосами и смеющимися голубыми глазами. Он шел на войну так гордо. И она никогда не видела его снова. Слеза скатилась по ее щеке.
Йен всегда напоминал ей о Йозефе. Она не хотела привязываться к Йену, но он медленно начал символизировать всех братьев, которых она потеряла. И она была так близка к потере Йена в декабре прошлого года. С битвы у ВТЦ ее нервы были на пределе.
Больше фотографий выплывали из гроба. Папа и ее трое братьев — Бэзил, Кристиан и Стефан. Неопределенные и неясные.
Рыдания прекратились. О Боже, она не могла вспомнить их лица. Ее плечи задрожали. Как она могла забыть? После того, как умерла мама, она заботилась о всех своих братьях и сестрах. Они были всей ее жизнью. Как она могла забыть?
