Секунда, вторая…
Он продержался ровно пять секунд, а потом грохнулся в обморок. На кровать. Вернее, я бросилась ему на помощь, приняв удар на себя.
Я возмущалась, ругалась, но обморок Гранда оказался глубоким, и он меня не слышал. Или слышал и наслаждался моими мучениями. С трудом выкарабкавшись на волю, я оставила его свисающим с кровати, только ноги положила на стул, чтобы он не свалился на пол.
Гранд очнулся нескоро, и первые слова – претензия.
– Почему я так лежу?
– Хобби у тебя такое.
– Где я был? – усиленно трёт лоб, пытаясь разогнать забытье.
– Далеко был. Прислал открытку с красивым видом.
– Зараза!
– От заразы и слышу!
Я не обижаюсь на его грубость. Нашим отношениям нет названия, они вне реальности. Это выживание наедине с врагом, которому в разы хуже, чем мне. И не только из-за раны и зависимости от меня, а потому что он знает, что сам виноват в происходящем.
Я набрала в тазик тёплой воды, взяла с собой пару полотенец и зубной порошок. Самый настоящий, в старой выцветшей коробочке. Либо у меня галлюцинации, либо порошок тоже, как и всё в комнате, пахнет нафталином.
Александр помрачнел.
– Не приближайся! Я сейчас встану и пойду в ванную!
– Ты встал, упал в обморок и придавил меня своим весом. Мне было больно. – Эмоции прорываются сквозь сдержанные слова, от напряжения сбивается дыхание.
– Скажи, Алёна, какого хр+на ты оказалась подо мной? Я встал, мне и падать! – от его сощуренного взгляда веет холодом.
– Если ты умрёшь, то и у меня перспектива не радужная. Так что будь любезен, не выкаблучивайся минут пять. Сядь поудобней и приведи себя в порядок.
Гранд стиснул зубы, но послушался. Намочил полотенце, протёр лицо, шею и грудь.
– Так и будешь на меня пялиться? – спросил с кривой усмешкой.
Он делает всё возможное, чтобы забрать контроль в свои руки. Жалко мужика, право слово! Сама бы отдала ему контроль, причём с радостью, но плохо ему. Очень плохо, и внутри, и снаружи.
Да и мне не радостно. Головная боль усиливается с каждым часом. В первый день после нападения судьба пощадила меня, чтобы я смогла позаботиться о Гранде, но теперь боль берёт своё.
Я поменяла воду в тазике и открыла зубной порошок, выпустив наружу облачко белой пыли.
– Что ты предлагаешь делать с этой древностью? – Гранд наморщил нос.
– Окуни край влажного полотенца в порошок и почисти зубы. Я уже пробовала, нормально получается.
– Ты что, целоваться собралась?
Меня словно ударили в солнечное сплетение. Затошнило так, что в глазах темно. Дело не в словах Гранда, ведь мы с ним и не целовались вовсе. Просто так совпало, что после вопроса о поцелуях мне стало невыносимо плохо.
