Тот самый одноклассник - Лара Дивеева (Морская)

Это четвёртая чашка кофе. Ч-ч-четвёртая, меня уже потряхивает от кофеина, но я упорно не сдаю позиции. Приникнув к окну кафе, смотрю на элегантное здание, пропитанное запахом денег и успеха, где я только что провалила интервью.

Я выслеживаю соперницу, чтобы увидеть, как она выйдет из галереи с торжествующим выражением лица.

Тогда я приму поражение.

Где же она?

Интервью может длиться очень долго, если оно включает в себя секс.

Со мной разобрались за тридцать минут. Посмотрели портфолио моих работ, обсудили современное искусство, а потом владелец галереи прижал меня к стене, и на размышление осталось от силы три секунды.

— Я — щедрый поклонник молодых талантов, — влажно прошептал он и приподнял бровь в ожидании моей реакции. Моей немедленной и ожидаемо положительной реакции.

Размышлять я не стала, а зря. Ведь могла сдержаться и повести себя вежливо, так нет же, — отпрыгнула в сторону, как дикарка. Ещё и взмахнула папкой, чтобы защититься от посягательств на мою честь.

Мужик обиделся, а он — большой человек в городе. Меценат Трофим Лиознов, один из тех, кто негласно определяет «моду» в искусстве. Что (вернее, кого) он выберет для частной выставки, то и станет открытием сезона и привлечёт море внимания, порой незаслуженного. Самое интересное в его галерее — это зал молодых талантов, где рядом со знаменитостями выставляют работы таких надеющихся и жаждущих, как я. За место в этом зале и бьются семьдесят художников, молодых и не очень, включая меня. Выиграв конкурс, ты получаешь рекламу и печать общественного признания. А это — пропуск. В жизнь, полную внимания, покупателей и собственных выставок. Продаётся то, что модно. Я люблю кушать и спать в тёплой постели, а за это приходится платить.

Не стоило обижать Лиознова, могла немного пофлиртовать, притвориться, что согласна. Побегала бы от него до конца конкурса, а потом что-нибудь придумала. А теперь вот Успенская демонстрирует меценату свои таланты. Мерзкая девица, из тех, кто улыбается и льстит, а потом бьёт в спину. Да и работы её не в моём вкусе — серия картин «Все мужики одинаковы». Голые мужчины, вид сзади. Сидят на лавках — сутулые спины, дряблые мышцы, по бокам свисают жировые складки. На задницы смотреть не хочется.

Уж Успенская не станет отталкивать Лиознова, она покажет ему вид сзади и не только.

Дверь галереи открывается, и я прищуриваюсь, глядя сквозь сумерки. Название кафе на оконном стекле частично закрывает обзор. «Аромат». «Аро», потом огромная чашка, потом «мат». «Мат» как раз на уровне моего лица. Смотрю, как на крыльце галереи Лиознов приобнял Успенскую, и только мат в голову и лезет. Соперница льнёт к пожилому мужчине, хихикает, трётся. Папка со снимками её работ упала в сугроб и недоуменно разевает рот на декабрьском ветру.