— Оставьте лирику, — перебила я. — Почему?
— Ну… — Ботаник поправил очки. — История уже в архиве, но записи в компьютере мне Лирецкий показал и объяснил, что там было все очень запущено. Я не понял половину терминологии, но уже отправил маме фотографии. Сфотографировал экран. Я думаю, что она подтвердит, что Макаров сам отошел в мир иной.
Тут же и телефон зазвонил. Ботаник пару минут просто слушал, вставляя короткие «ага» и «да». А я даже удивилась, что мама соизволила перезвонить и помочь. Леша просто смотрел в окно и, кажется, даже не слушал.
Ботаник повесил трубку и сказал:
— Да, там какая-то форма сердечной недостаточности, действительно все плохо. Так что, скорее всего, учитель тут реально ни при чем.
— Ладно, давайте по домам. Утро вечера, как известно…
Выехав с парковки клиники, я решила, что удобнее будет сразу отвезти Лешу домой, но потом передумала. Надо поговорить. Поэтому и свернула в другую сторону, чтобы сразу довезти до дома Ботаника. Леша, от взгляда которого ничего не укрылось, только спросил:
— Решила покататься по городу?
Я неопределенно пожала плечами, и оставшийся путь мы проделали молча.
— До свидания, — сказал Ботаник, когда я остановилась возле его подъезда. — Завтра в десять я в офисе.
Мы подождали, пока он зайдет в подъезд, а потом Леша повернулся ко мне.
— Ну что, дорогая?
— Что с тобой сегодня? — спросила я. — Надеюсь, это просто недосып, плохое настроение или что-то в этом роде?
Бывший схватил меня за затылок и притянул мое лицо к своему, сказав тихо, но довольно зло:
— Когда ты трахалась со мной, уже знала, что уедешь?
Я кивнула. Черт возьми, ну не думала, что для него это больше… Больше чем что? Наверное, чем секс. Там-то нам всегда хорошо было, да и не только там… Но всегда есть «но». Я простила его за тот случай, давно уже простила. Но не хотела давать обещаний, которые не могла выполнить. Не будет ничего уже. Я уеду, он останется здесь. И надеюсь, что будет счастлив.
— Знала, — я смотрела Леше в глаза, прямо и с сожалением.
Он отпустил меня и просто вышел из машины, хлопнув дверью так, что стекло едва не посыпалось. Я посмотрела на бывшего в зеркало и сказала вслед его удалявшейся фигуре, что он, конечно, не услышал:
— Прости меня.
Я не стала его останавливать, что-то доказывать, просто уехала. Улица сменяла улицу, но домой я не спешила и оказалась возле своего подъезда только во втором часу ночи.
Не знаю, почему мне не показалось странным отсутствие света возле подъезда. Наверное, слишком была занята мыслями. Или их отсутствием. Или фонарь над парковочным местом сбил с толку…
