Вскоре заскрипели двери. Поодиночке, чтобы остатьсянезамеченными, гости Прасковьи Ивановны началирасходиться. Несколько минут спустя ко мне постучала исама Прасковья Ивановна. Она хорошо знала, что богослужения на дому противозаконны и могут повлечьсуровое наказание. Но на ее лице я не увидел страха.Наоборот, на нем отражалась тихая, спокойная радость,словно она видела себя королевой в потустороннем мире.Даже ее морщинистое лицо порозовело.
– А мы, Николаша, Богу молились, – сказала она. –Что ты на это скажешь? А?
Я молчал, не зная, что ответить.
– И за тебя молились, чтобы Бог помог тебе в жизни.– Спасибо. Как раз в этом я сейчас нуждаюсь.
– А веришь ли ты в Бога? Ведь вас теперь учат, чтоБога нет, есть какая-то «материя»...
– Наверно, Бог есть, но я Его не знаю, – ответил я.
– Понимаю тебя, сынок, – сказала хозяйка и вышлаиз каморки. Через минуту она вернулась, держа в рукестарую, порыжевшую книгу и бронзовую иконку. – Воттебе образ Божьей Матери, заступницы нашей. Она обовсех печется, всем помогает. А вот здесь, – она раскрылакнигу, – есть молитва. «Достойно есть» зовется она.Ты, Николаша, ее заучи.
И внимательно посмотрев мне в глаза, добавила:
– Вот тебе мой совет, слушай: два разочка в день,утром и вечером, поставь иконочку на стол, да двери накрючок не забудь запереть, и читай эту молитовкутрижды, осеняя себя крестом... А «Отче наш» ты знаешь?Я утвердительно кивнул головой: покойная мать еще вдетстве научила.
– Вот хорошо. И «Отче наш» читай. Сам Христос,Сын Божий, когда жил на земле, учил так делать. –Немного помолчав, добавила: – Только, смотри, не многим про то сказывай. Сам знаешь, какой теперь народпошел. Родному брату не верь, а не то что другу.
И здесь она, как бы в подтверждение, сказала:
– Как написано: восстанет народ на народ, и сынбудет против отца...
– А как же вы, Прасковья Ивановна, мне доверяете?– спросил я удивленно.
– А я знаю, ты в НКВД не пойдешь, чтобы донестина меня. Ведь я же бедная, одинокая старушка... А вчерачитала твои стихи к матери и слезу не удержала. Самапокатилась, непрошенная... – На морщинистые, какгубка, щеки упало несколько брильянтовых слезинок.Она смахнула их ладонью и продолжала: – Жалко мнетебя стало. Я и решила тебе про то сказать.
Я принял из ее рук молитвенник и иконку. Величинойсо спичечный коробок, покрытая зеленоватым налетомокиси, иконка изображала Деву Mapию с поднятыми доуровня плеч руками. На груди у Марии был мальчикИисус Христос.
