По территории племени текла речка, которой можно было мыть золотой песок, но немного. За год набирался маленький мешочек. Каждый год вождь отбирал двух самых способных юношей из тех, кого он обучал грамоте и арифметике. Им вручался мешочек с золотом и говорилось: «Это золото досталось тяжелым трудом всего племени. Вы должны использовать его для начала своей жизни среди белых. Работайте, кормите себя и ищите возможность научиться чему-нибудь полезному для ваших родителей, сестер и братьев. И потом возвращайтесь домой с новыми уменьями».
Конечно, кому-то не везло, он так и погибал либо спивался в аргентинских городах и на ранчо. Но многие сумели научиться ремеслу или даже окончить учебные заведения. В результате к 50-м годам у этого индейского племени были свои православный поп и еще дьякон (представьте себе, легко ли найти в Южной Америке, поступить и окончить православную семинарию!) Были свои кузнец и даже слесарь, опытный столяр, гидротехник- строитель плотин, который запрудил речку и поставил на ней вместе с обучившимся в Буэнос-Айресе электромонтером гидроэлектростанцию. Были окончившие училище учителя испанского, русского языков и арифметики. Было даже два фельдшера, один из которых выучился на заправского дантиста. Был свой дипломированный агроном, который довел дело до урожаев картошки, бобов и пшеницы, намного превышающих потребности выросшего в численности населения поселка. Была акушерка с опытом работы в родильных заведениях Монтевидео.
Вот этот преобразовавший свой маленький народ вождь и беседовал с появившимися советскими инженерами. Он уже, конечно, думал о том, кому передать власть, чтобы улучшения жизни продолжались. На примете у него был молодой индеец по православному имени Тарас, который вполне разумно и твердо руководил коллективными охотами на гуанако и диких свиней. Кстати, поселковый зоотехник развел в поселке и домашних свинок, так что соленое и копченое сало с цибулей стало обязательным компонентом праздничного стола.
Вождь, в принципе, знал о Второй Мировой войне, как и о не так давно закончившемся правлении в Аргентине Перона и Эвиты. Но что произошло на ХХ съезде КПСС, он, конечно, понять не мог, проведя все время с 1914 года вне Отечества. Впрочем, тогда многие могли ничего понять и находясь в Париже, Риме или Лондоне.
Наши не могли не выразить своего восхищения перед преобразованиями. Обещали старику, что посол не замедлит ... . И уехали. В посольстве они обо всем рассказали и даже оставили служебную записку для посла и МИДа. Ну, а потом вернулись на Родину, а уж в Ленинграде никак за продолжением этой истории не уследишь. Вот и всё.
