— Кейденс?
— Хмм?
— Милли звонила мне в офис сегодня днём, — сказал папа.
— Кто?
— Твоя бывшая начальница.
— Ох. И как мисс Милли? — спросила я, обрадовавшись, что можно поговорить во время еды. Я раскидала лимскую фасоль по всей тарелке.
— У неё всё хорошо. Она спрашивала о тебе, — произнес папа.
Не питай больших надежд, Кейденс. И всё же я надеялась.
— Ммм.
— Она хочет знать, не интересно ли тебе вернуться к работе. Всего несколько дней в неделю…
— Да! — вскрикнула я.
Папа ухмыльнулся.
— Именно так я ей и сказал.
Я практически танцевала на месте.
— Я сказал ей, что по вторникам и четвергам у тебя дополнительные занятия, а вечером по средам церковь, так что, похоже, ты будешь работать после школы по понедельникам и пятницам, и часто в субботу утром.
Я с энтузиазмом закивала.
— А также это означает, что право водить машину возвращается к тебе в полной мере, — продолжил папа.
Я завизжала.
— Ты была хорошей, Кейденс, и мы с твоей матерью гордимся тобой, — произнес папа.
Я взглянула на маму, и она улыбнулась. Мне хотелось громко рассмеяться. Вот теперь я была хорошей? Теперь, когда я врала о том, где бываю, целовалась с учителем математики и общалась с самой лживой девчонкой на планете? Теперь я была хорошей? Это было просто смешно, и мне было совершенно до лампочки. Я вернула свою машину – насовсем! – и мне хотелось куда-нибудь поехать.
— Хм, пап? Знаю, что сейчас вечер рабочего дня, но можно мне съездить к Эвери? Мы собирались вместе подготовиться к экзамену по истории, — солгала я. — Сделать это лично было бы гораздо дешевле, чем по телефону.
Папа раздумывал над моей просьбой. Раньше он сразу бы сказал нет до того, как я произнесла бы вопрос целиком. Но тут же речь шла об Эвери: хорошей, милой, с удивительным влиянием Эвери.
— Будь дома к десяти, — ответил он.
Я поцеловала его в лоб и выскочила за дверь.
***
Первый день на работе прошел так, словно я никогда и не уходила. Мисс Милли тепло меня поприветствовала, обняла и поцеловала в щёку, а потом настояла, чтобы я перестала называть ее мисс.
— Ты уже почти взрослая, Кейденс, — сказала она, — и мы с тобой коллеги.
— Вы моя начальница, мисс Милли, — ответила я.
— О, не надо здесь официальности, — произнесла она, пренебрежительно взмахнув рукой, — и я настаиваю.
Я не могла больше спорить с ней об этом, но должна признать, что первые несколько раз, называя её Милли, я чувствовала себя виноватой.
— Сегодня ты на доставке, — произнесла она, и я застонала. — Эй, ты бывшая заключенная. Ты думала, что я с распростёртыми объятиями приму тебя на увлекательную работу?
