учителях у меня быть - это была не синекура. А впрочем - юности идет
нахальство. Плохо, когда подростковая наглость, щеголяние, как говорил
11
Сергей Эйгенсон (Марко Поло) Писарев, "отрицательными общими местами", вроде того, как на
тривиальное и бездоказательное - "Учение - свет" гордо, и так же
бездоказательно, заявляется - "Нет, ученье – тьма!", вот все это
сохраняется у вполне подросшего налогоплательщика и отца семейства.
Понятно - откуда, помогает отвернуться от сложностей реальной жизни, и вернуться душой в единственно светлое время - школу и ВУЗ, особенно, если были элитные, для юных дарований.
Вот, значит, такого нахального, ощетиненного подростка, всегда
готового дать сдачи, еще до того, как ... в общем, Вася обратил на меня
внимание. Как-то пригласил в гости, налил под недовольным взглядом
своей жены стаканчик партейного, дал почитать очень для меня
интересную "Белую книгу Венгерского рабоче-крестьянского
правительства" с горячим обличением контрреволюционных
мятежников, но и с некоторыми фактами. Потом спросил - что
запомнилось? А мне очень врезались в память две подробности: про
радио, все время передающее вальсы, что по комментарию австрийского
журналиста десятилетиями однозначно ассоциировалось с баррикадами и
революциями для всех поголовно обывателей Центральной Европы. И
про отряд нацгвардейцев под командованием, если не ошибаюсь
"дядюшки Пала", который защищает Центральный универмаг от русских
танков. Там упиралось на то, что это все уголовники. На мой же взгляд, для уголовников типично было бы грабануть магазин и смыться, а не
умирать на его защите от танковых снарядов. Так я и сказал, не особо
задумываясь.
Вася хмыкнул. Потом вдруг спросил:
-- Мария Львовна (классная) говорила, что ты собрался в МГУ на
исторический?-
-- Есть такое желание, Василий Алексеевич.
-- Вот что. Ты после школы заскочи домой и скажи, что идешь ко
мне в гости на вечер, чтоб не беспокоились. А приходи к семи. Я тебе
кое-что хочу показать.
Жил он тогда в своем деревянном домике с садом на улице Мингажева, название которой не мог вспомнить Дима. В те годы такие
домовладения, частный сектор, занимали почти всю историческую
часть города. Каменные дома губернского ампира ниточками прошивали
этот массив по нескольким главным улицам. Социализм более отметился
