— Кто-нибудь, позовите врача! Сабуро…
Остальные его слова потонули в тумане, но эффект первых заставил всех окаменеть.
— Сабуро убили! — закричала Итоко и закрыла лицо рукавом ночной рубашки.
— Мама, идите сядьте, — сказал Рюдзи. — Эй, Аки-сан, не посмотришь за мамой и Судзуко? И вызови врача.
В этот момент появилась Акико. Пока она отводила обеих женщин в главный дом, Рюдзи, Рёскэ и Гиндзо побежали через садовые ворота к флигелю. Как и обычно, все ставни были плотно закрыты. Отражённый в белом тумане свет лишь слабо пробивался через ранма.
— Т-там. Вот там. Заходите с запада через энгава.
Но голос Коскэ, по-видимому, исходил как раз от входа с восточной стороны здания.
Трое мужчин обошли дом и увидели, что сломанный ставень отперт. Они ворвались внутрь — открыты были и сёдзи, и фусума, разделявшие обе комнаты домика. Они пробежали через обе комнаты и увидели, что фигура Коскэ скорчилась в генкане. Они бросились к нему, но застыли от увиденного.
На земляном полу генкана лежал, свернувшись клубком, Сабуро. Его спина была залита кровью, а правая рука слабо царапала дверь.
На мгновение Рюдзи будто пригвоздило к месту, но затем он закатал рукава и, отпихнув Коскэ, присел рядом с Сабуро. Он посмотрел на двоюродного брата.
— Рёскэ-сан, не сходите в главный дом принести мою сумку? И позаботься, чтоб местный врач приехал как можно быстрее.
— А Сабу-тян… а?..
— Думаю, всё будет в порядке. Рана довольно глубокая, но… Только не тревожьте маму сильнее необходимого.
Рёскэ ушёл в главный дом.
— Мы ещё можем чем-нибудь помочь? — спросил Косукэ.
— Нет, лучше поменьше двигать его. Сейчас вернётся Рёскэ с моей докторской сумкой.
В тоне Рюдзи прозвучало что-то резкое, и Гиндзо поднял бровь так, чтобы это заметил Коскэ.
— Что, по-твоему, произошло тут? — спросил он юношу.
— Не могу сказать… правда, неясно. Но по первому впечатлению кажется, что он был ранен ширмой и попытался убежать через генкан. Затем упал, когда пытался открыть входную дверь. Видели ширму?
Гиндзо и Коскэ вернулись в большую комнату. Ширма лежала в той же позиции, что и в прошлую ночь, но теперь с её верхнего края тянулся вертикальный разрез примерно в сорок сантиметров. На блестящей позолоте прибавилось крови, а между брызгами, раскинувшимися, как лепестки цветка, уже подсохли отпечатки пальцев. И вновь пальцев было только три, только на сей раз не было и следа от плектров на них, все узоры отпечатков виднелись бледно, но чётко. Гиндзо поморщился и стал изучать кото, лежавшее у ширмы. Там была порвана ещё одна струна и сломан ещё один мостик, на сей раз, впрочем, лежавший рядом с инструментом.
