Кларнет лежал на столе разобранный, ждал привычно и даже охотно. Давно полюбил эту ежедневную хирургию.
Дверь отошла от косяка, Леш бережно придвинул ее на место и подпер стулом. В службе доставки грохнуло и зашелестело. Леш удивленно выпрямился. Редкая почта, болтаясь в гордом одиночестве, постукивала попеременно в каждую стенку трубы и громким шлепком вылетала в дверь нужной квартиры. Это было событие, и все, кто обитал выше получателя, при встрече вежливо интересовались, как, мол, что за новости? Не оттуда ли? Не свезло ли? Все ждали. Пока не свезло никому.
Постукивания участились. Подгоняя друг друга, зашелестели десятки писем. То и дело грохали язычки почтовых щелей. Леш замер. Один в мрачном царстве под сводами высоких потолков, стиснутый узкими коридорами, ниже среднего ростом, уже полноватый, уже усталый, но еще молодой, внимательный, ждущий… Леш не хотел на Луну.
Однажды, еще маленьким синеглазым мальчиком с оттопыренными ушами, на площади, перед сквером, где через одиннадцать лет застанет его первая любовь, Леш увидел музыканта, играющего перед толпой зевак. В его воспоминаниях это была лишь темная фигура с белыми пятнами вместо лица и рук. Однако всю жизнь снились ему видения золотых замков, необъятных площадей, точно снегом усыпанных голубями, и елей, растущих в подножье городских стен, и флагов, танцующих на ветру под острую музыку кларнета. С того дня Леш твердо знал, чего хочет.
Рука дрогнула, плеснула из чашки на свитер. Леш выругался, разжал пальцы: чашка покатилась, подпрыгивая на шпалах половиц, и пустилась в пляс нацарапанная на фарфоровом боку пара, русский парень в картузе держащий под руку круглолицую девицу в платке.
Леш ждал. Пятно на свитере сначала сделалось нестерпимо жарким, а затем противно холодным. Шлепок раздался громко, точно выстрел. Леш неторопливо миновал коридор, нашарил в темноте холодную гладкую бумагу, на ощупь поднял — голубую, толстую, хитрую.
Вскрывал ножом, но еще до того, как увидел выдавленные по грустному изображению Луны синие буквы, Леш услышал шум. Пустынный дом проснулся, очнулся, впервые со дня Наводнения заволновался, сам у себя спрашивая: Зачем? К добру ли?
Зашаркали по лестницам тапочки. Голоса зазвучали вразнобой, в какофонию, в своды просторных пролетов, лети — не хочу. Захлопали двери, застрекотали замки, щеколды, звонки. И не остановить человеческие страхи-надежды, они неистовее невских вод.
«Поздравляем с началом Переселения. Если Вы держите в руках голубой конверт — Вам повезло, и Вы стали Первым жителем русской колонии на Луне. Если Вас привлекает благоустроенная жизнь и высокооплачиваемая работа, а так же вечное место в истории освоения ближнего космоса, Вам предлагается собрать самое необходимое *(до 50 кг на человека) и быть на пассажирском космодроме „Шестой океан“ 7 декабря 2082 года в 7.30 по Москве…»
