Впрочем, это ее волновало меньше всего. Не в тот момент, когда половина лица словно раздулась в два раза, и ухо болит так нестерпимо, что не удержаться от крика.
Ей пришлось сесть, чтобы не упасть. Температура — естественный способ расправиться с вирусом, что же пошло не так? Да и кто вообще умирает от таких глупых вещей?
Перед глазами все плыло, одежда промокла, но Имоджен было слишком плохо, чтобы переживать по этому поводу. Она думала только о том, что умрет вот так. Здесь. И это ее вполне устраивало. Отец бы оценил — дочь погибала, как собака в канаве накануне Рождества. Даже Тревис, скорее всего, решит, что она получила по заслугам. Впрочем, вряд ли он узнает.
Смерть принесла бы ей облегчение. Слишком сложно бороться, когда заведомо чувствуешь себя проигравшей, тогда уж лучше сдаться. Почему она не сделала этого раньше? Ну хотя бы сейчас.
Она умерла и теперь осматривалась. На рай не похоже — впрочем, кто бы ее туда пустил? Ад? Самочувствие достаточно паршивое, чтобы это оказалось правдой. Тело ломит, в больном ухе словно вода плещется, а у второго чувствительность обострилась так, что слух режет даже шуршание одежды и отдаленные разговоры. Во рту сухо, невозможно сглотнуть. Имоджен застонала.
Шаги. Мужской голос:
— Она проснулась.
Имоджен узнала его, и грудь резко сдавило, все внутри съежилось. Она бы сбежала, но тело ей не подчинялось. Это точно ад.
Снова шаги, уже другие, более легкие и быстрые. Она открыла глаза, прищурившись от яркого цвета. Стерильная комната в спокойных цветах — в такой папа провел свои последние месяцы.
— Я…
— Вам пока не стоит разговаривать. — Медсестра улыбнулась и проверила температуру Имоджен. — Уже гораздо лучше.
Боковым зрением Имоджен все время видела его, но повернуть голову и посмотреть прямо было слишком страшно, слишком больно. Невыносимо.
— Как я сюда попала?
— Воды? — Медсестра поднесла к губам Имоджен стакан с соломинкой и дала сделать два глотка. Уловка, чтобы не отвечать. — Отдохните, а я пока скажу доктору, что вы проснулись. Потом я дам вам еще воды и, может быть, какой-нибудь еды.
— Как давно?
— Вы попали сюда вчера.
Полтора дня назад? И это когда ее банковский счет и без того словно выжженная пустыня?
Медсестра улыбнулась сидевшему рядом мужчине и вышла.
Имоджен снова закрыла глаза, понимая, что ведет себя как ребенок. И это не единственный ее недостаток. Может, отец был прав и она просто плохой человек?
Мужчина рядом пошевелился и раздраженно вздохнул. Имоджен чувствовала его взгляд на себе, он как будто знал, что она его избегает единственным доступным ей способом.
