Впрочем, одно обстоятельство не давало мне сосредоточиться на мыслях о смерти: я не понимал, почему она еще не наступила. Зачем меня поместили в капсулу, формой похожую на средневековый пыточный агрегат, выбросили в космос, и при этом позаботились о том, чтобы я не умер от холода и жажды? Как возможно соединять в себе утонченный садизм и заботу о человеке? Казнь, примененная ко мне, сама по себе была жестокой, разве не удовлетворились бы палачи тем, что я умер, превратившись в кусок льда — да еще и тем, что устроили это представление с символическим выстрелом в сторону Камея? Я похолодел, вспомнив легенды о моджахедах древних времен, что отрезали головы пленным и бросали их в окопы противника. Новое соображение насторожило меня еще больше: я был арестован ночью, утром меня судили, и сразу же состоялась казнь. Когда же успели приготовить капсулу и пушку? Предположим, казнили меня не сразу — хотя я не мог поверить, что провел без сознания несколько дней — да ведь не было необходимости усыплять меня задолго до казни!
А им не надо было ничего готовить, вдруг понял я, и холодный пот заструился по моему лицу. У них все было готово для тебя. Может быть, не только для тебя, в конце концов, ты невеликой важности птица… просто пушкой Бертье продолжали пользоваться все эти годы. Отправляли в последний звездный вояж преступников, диссидентов, неудобных людей. И стеклянная капсула явно не кустарной сборки — ведь помимо холода, она защищала тебя от других смертельных опасностей космоса, таких как солнечная радиация, например. Впрочем, я не сомневался, что даже этот твердый прозрачный материал не выдержит столкновения с самым маленьким метеоритом.
От размышлений меня отвлек уже знакомый булькающий звук. Я прильнул к кранам, не желая упустить ни капли, но то была не вода. Снизу по пластиковой трубке толчками поднималось густая белая жидкость, видом напомнившая соус. Я не без усилий заставил себя проглотить её всю до капли — мне совершенно не хотелось есть, но не хотелось и измазаться. Субстанция оказалась совершенно безвкусной, комковатой, и очень холодной; я предположил, что это какой-то белковый концентрат — из тех, что составляют единственную пищу заключенных на кулхусских урановых рудниках.
Для чего меня кормят?
Я устало смотрел на бриллиантовую звездную пыль, вихрем разлетевшуюся в необъятном угольно-черном вакууме, словно надеясь получить от неё ответ. Капсула неуловимо медленно поворачивалась, подставляя моё лицо колючим лучам Кассандры, и я увидел, что Кулхус теперь находился гораздо левее и ниже её.
