Первым делом я бросил взгляд на разбитую капсулу. Она действительно по виду напоминала сглаженную гильзу гигантского — шести-семи метров длиной — снаряда, на ее боках остались даже отметины копоти. Следов нарезки я не заметил — по-видимому, пушка Бертье была гладкоствольной (или, что более вероятно, ее специально приспособили для такой «стрельбы» — сомневаюсь, что во время войны кулхусцы выпускали по Камею всего-навсего семиметровые заряды). Под стальной оболочкой все еще гудел тихонько мотор вентилирующего устройства. Сколько несчастных погибли в этих летающих гробах? И скольким удалось спастись? Думаю, я был и навсегда останусь единственным.
С гримасой ужаса и отвращения на лице я отпрянул в сторону и начал осторожно взбираться вверх по наклонной стене. Это не составило большого труда — влажная, но шершавая поверхность стены была покрыта округлыми выступами и ямками. Капсула упала с высоты метров пять, с тонкого, выпирающего уступа — упала на дно чего-то похожего на неглубокий искусственный овраг. Вода скапливалась на его дне и убегала по едва заметному наклону бесшумным ручейком.
Я вскарабкался наверх, поднял голову и невольно присвистнул. Помещение было поистине безразмерным! Редкие цепочки ярких, но очень далеких бледно-голубых ламп тянулись в высоте параллельно «оврагу» — из бесконечности в бесконечность. Стен не было. Никаких следов устройства, с помощью которого мою капсулу подняли на борт, я тоже не заметил. Пол под ногами оказался словно нарочито неровным, неудобным для человеческих ног — будто по металлической поверхности прошлись мелкой алмазной бороной. Осторожно ступая, я побрел вдоль «оврага». Шелест шагов растворялся в окружающем беззвучии; здесь, наверху, не было эха — тишину нарушал лишь вкрадчивый шорох падающих из непредставимой выси капель.
Думаю, я шел около часа. Спина и ноги онемели, я чувствовал, что меня по-прежнему словно подпитывает некая внешняя сила, иначе я давно уже потерял бы сознание или даже погиб от истощения. Остановившись на привал в круге голубого света, я невзначай взглянул на свои ладони и вскрикнул. Плоть под кожей словно пришла в движение — она подрагивала, пульсировала, неуловимо изменялась. Нет, меня не подпитывают, понял я с испугом, — скорее заставляют тело переваривать самое себя! Я вскочил и быстро зашагал дальше, стараясь больше не смотреть на руки.
Почти сразу я заметил: впереди что-то есть. Нечто гигантское, бесформенное замерло над «оврагом» подобно причудливому изваянию. Невольно замедлив шаг, я осторожно продвигался вперед.
