Воин серьёзно кивнул, запихивая пятиугольник поглубже в карман форменного пиджака.
— Что это за язык? — спросила я, — Ты знаешь его. По глазам вижу, что знаешь!
Нэйт вздохнул и внезапно потрепал меня по волосам.
— Да, я знаю, — уронил он тяжело и очень устало, — это мой язык. Наш некромант воззвал к тьме за Вратами.
***
Всю неделю мы старательно вели себя тише воды, ниже травы. Я продолжала учить Хирда всему, что знала, Тиана периодически вертелась рядом, но вела себя гораздо спокойнее, чем раньше. Кажется, она чувствовала себя виноватой из-за потери контроля на том кладбище. Мы не говорили об этом.
— Ещё раз, — повторила я, когда у темнокожего воина в очередной раз не получилось создать шар света, отгоняющий созданий ночи, вроде призраков и кра’ата — разумных сгустков тьмы, проникающих в наш мир с той стороны Врат.
На них мы тоже охотились и не просто сокращали поголовье, но старались истреблять без остатка. Они представляли опасность для самого мира, разрывая ткань мироздания на отдельные лоскуты. Ни в одном из человеческих языков нет подходящих слов для описания этих исчадий Бездны, и Нэйт, как мог, рассказал мне о них на своём языке, на котором я говорила всё лучше, хотя мой киаму на это только хмыкал и утверждал, что до совершенства мне ещё далеко.
— Принцесса, — проныл Хирд, растянувшись на тренировочной площадке, предназначенной для занятий подростков и детей, готовящихся к службе в Корпусе, но пустовавшей в этот час, — дай мне хоть минуту передышки!
— В бою у тебя не будет этой минуты, — твёрдо ответила я, не осознавая в тот момент, что почти дословно повторяю слова своего тренера. Нэйта.
Я смяла в руке несколько листов, на которых летящим почерком моего киаму были прописаны основы письменности демонов, и которые я вытребовала для себя, чтобы изучать язык не только устно. До этого мне почему-то казалось, что букв демоны не изобрели — только звуки. Теперь расплачивалась за это, страдая от попыток свести то, что я могла произнести, с тем, что не могла пока прочитать. Внешне это напоминало смесь арабского алфавита, корейских иероглифов и скандинавских рун.
Хирд протяжно вздохнул и снова поднялся на ноги, потирая поясницу.
— Как там было? — спросил он в десятый раз за последние примерно полчаса.
Я снова едва ли не по буквам произнесла слова заклинания и даже предложила записать, чтобы не пришлось по десять раз переспрашивать. Хирд только отмахнулся — так, мол, запомнит, не маленький уже, чтобы одно единственное заклинание целую декаду учить. Я возвела очи горе и мысленно помолилась всем известным мне богам, чтобы этот великовозрастный ребёнок взялся, наконец, за ум и перестал валять дурака. Глубоко внутри меня всё ещё трясло после встречи с изменившимися зомби на кладбище в Португалии. Хирд поругался с Нэйтом, но добился от него разрешения сдать неопознанный артефакт в отдел исследований. Пока в нём не обнаружили абсолютно ничего, будто это была просто безделушка, лишённая какого-либо магического следа, как тёмного, так и светлого, но на том кладбище мы все чувствовали враждебные эманации.
