На сушку и укладку сена тоже нанимали баб и мужиков. Бабам и девкам за просушку платили шестьдесят-семьдесят копеек, а хорошим скирдовщикам до девяноста копеек. Работали они столько же, сколько и косари, а когда сено вывозили в станицу, там нанимали людей стога метать. Одними из мастеров укладки стогов были братья Шевченко. Сметывали они стога выше пяти метров, пользуясь своей недюжинной силой. Все пятеро были высокого роста и хорошо сложены. Особенно силен был старший – Дмитрий.
Бывало, если хозяйка затягивала с обедом, он начинал выкрикивать, что, мол, обедать пора. Через некоторое время снова, мол, хозяйка, как там у нас с обедом. Кричал раз, два, три. Если хозяйка не звала к обеду, то набирал громадный пук сена на деревянные вилы, а потом, потряхивая им вроде как, пытаясь закинуть сено на вершину стожка, так резко трусил вилы, что держак в руку толщиною ломался как спичка.
- Все, вилки сломались, теперь точно обедать пора, - говорил он после этого, под шутки, а то и хохот остальных работников.
Кроме общественной отары, было еще общественное стадо. Пастухи и чабаны брали плату за голову, но и отвечали, и за головы, и за потравы. Отаре и стаду были определены выпасы, а если пастух недоглядел, и вломилось стадо в чужую кукурузу или ячмень, то тут уж пастуху приходилось ответ держать. А скотина была всякая, они как люди – разные. Иные покладистые, а иные вредные. Был в стаде племенной бык Борька, местной породы, но очень норовистый, с тяжелым нравом, а хитрый до невозможности.
Пасутся коровы на отведенном под пастбище месте - жуют себе, а он не ест: трава ему не по вкусу, ему подавай деликатес. Вот стадо наелось, и легло, жвачку жевать. Тут и пастух с помощниками, двумя тремя подростками присядет перекусить, воды попить, да жару переждать. А Борька дождется, как их всех духота сморит, встает, подходит к коровам и бычкам и по очереди всех рогом под заднее место. Вставайте мол, пора лакомиться настоящей пищей!
Очнутся пастухи от дремоты, а стада то и нет. Кинутся, а оно в двух километрах в овсах или ячменях. Приходиться бегом вдогонку бежать, да после начинают выгонять с потравленного поля. Все то идут, а Борька наестся, ляжет и ни в какую. Пробовали его и хлебом, и яблоками выманивать, и бить - все без результата.
А платить за потраву ведь никому не охота, так надо ж было придумать способ этого здорового быка выгнать. Ведь застанут все доказательства на лицо! Какие еще нужны доказательства, если посев потравлен, а посреди потравы бык лежит. В сердцах один хлопец-пастушок заложил ему под хвост трут, да и поджог. Эффект был потрясающим: Борька взревел и вылетел с поля прямо на дорогу. С той поры этот парнишка имел над ним большую власть, очень боялся его Борька, а когда тот близко подходил все оглядывался – высматривал: нет ли с его стороны угрозы.
