в западно‑ и южномакедонских говорах регулярно согласуются и координируются во мн. ч. (
Гробјето; см. также МДАБЯ 2005, карты 18, 19, 22), и таким образом исторический суффикс собирательности является здесь современной граммемой мн. ч. Переосмысленные collectiva, а ныне формы мн. ч. в русском языке — это
господа,
мужья,
деревья,
колья и др. [Шахматов 1941: 440]. Отметим, что отношения категорий собирательности и грамматического числа еще недостаточно исследованы в русских диалектах, для которых также отмечены примеры согласования и координации собирательных существительных во мн. ч.:
Черное/вороньё слетелось/.
Таким образом, славянские pluralia tantum типа рус. ножницы мы, вслед за славистической традицией, считаем грамматическими формами мн. ч. с собирательным значением. У этого решения есть и очевидное — и давно отмеченное в литературе (см., например [Isačenko 1975: 77]) — формальное подкрепление, состоящее в сочетаемости таких лексем в количественных конструкциях с собирательными, а не с количественными числительными в славянских языках (рус. трое саней, хорв. četvera kola). Отметим, что для славянского языкового типа вообще характерно употребление собирательных числительных при указании на «eine Mehrheit von Dingen, die als ein Ganzes angesehen werden» [Miklosich 1926: 59], а, в частности, — и с собирательными существительными (ст.-сл. приимъ десѧторо братиѧ προσλαβόμενος δέκα ἀδελφούς, хорв. dvoje djece, troje teladi) [Večerka 1993: 348]. Следует обратить внимание на то, что в системе славянских собирательных числительных «das entsprechende Numerale für die Einzahl ist jedinъ im Plur.» [Miklosich 1926: 60], т. е. специализированная лексема собирательного числительного ед. ч. в силу дефектности деривационной модели не образуется и поэтому при pluralia tantum закономерно мн. ч. (рус. одни сани, хорв. jedna kola N. Pl. Neutr.) и, соответственно, ед. ч. при собирательных существительных (серб. једна браћа N. Sg. Fem.).
Как видно, дефиниция pluralia tantum как грамматических форм мн. ч. с собирательным значением и частично (в количественных конструкциях) собирательной синтактикой не стремится непротиворечивыми формулировками устранить аномальность данного класса слов, а наоборот, подчеркивает заложенное в нем противоречие между семантикой и формой: множественное число отнюдь не специализировано в славянских языках для выражения категории собирательности и не характеризуется обязательной синтаксической связью с собирательными числительными, в то время как стандартные субстантивные средства выражения этой категории в славянских языках по определению имеют форму единственного числа (рус.
