— Поцелуй меня, сладкая, — прорычал Рен, звуча с придыханием. — Поцелуй меня, Айви.
Я разве не целовала его? Нет. Я снова кормилась, потерявшись в ощущениях дуэли, пока гонялась за очередным кайфом, очередным освобождением.
Рука Рена судорожно сжала мое бедро.
— Айви. Пожалуйста. — Он вздрогнул подо мной. — Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Эти три слова повторялись снова и снова, пробивая дыры в красном тумане, затуманившем мои мысли. Я люблю тебя. Мое сердце сжалось. Я люблю тебя. Оторвавшись от его губ, я села и откинула голову назад. Напряжение во мне стало невыносимым. Я вскрикнула, когда дикость взяла верх. Рен подо мной задрожал и застонал, когда он в последний раз дернул бедрами вверх, выжимая из меня вздох. Его освобождение перенесло меня за край наслаждения. Меня охватило самое сильное ощущение, словно каждый нерв выстрелил одновременно во всех частях моего тела. Никогда еще я не испытывала ничего подобного. Я упала на грудь Рена, дрожа всем телом.
Последнее, что я помню, прежде чем соскользнуть в ожидающее ничто, была рука Рена, бегущая по моей спине, и его шепот, повторяющий эти три слова снова и снова.
— Я люблю тебя.
Когда я снова открыла глаза, то сразу поняла, что нахожусь в той же комнате и лежу на теплом, твердом теле.
Слегка пошевелившись, я подняла голову и посмотрела вниз. Лицо Рена было повернуто ко мне. Его глаза были закрыты, и под ними залегли темные тени. Они выглядели как синяки, и на его скулах появилась изможденность, которой раньше никогда не было.
Во рту пересохло, я подняла руку и коснулась его щеки. Сухая кровь запеклась на моих пальцах.
— Рен.
Под его веками что-то шевельнулось, но ресницы не поднялись. Мой взгляд упал на его грудь. Она поднималась с неглубоким, неровным дыханием. Я перекатилась с него на небольшое свободное место на столе.
Я… мне было как-то нехорошо.
Свесив ноги со стола, я встала на трясущиеся ноги. Мои руки были липкими, когда я потянулась вниз и натянула штаны. Повязка была порвана, но держалась. Рен по-прежнему не двигался.
Что я наделала?
Где-то на задворках сознания я это понимала, но голова была словно наполнена туманом, мышцы обмякли, а кости стали хрупкими.
И моя кожа… моя кожа казалась онемевшей.
— Со мной что-то не то, — прошептала я в тишине комнаты.
Я быстро обвела комнату взглядом, и мое дыхание застряло в горле, когда стены без окон, казалось, сжимались и сжимались. Давление сдавило мои легкие. Я поплелась к двери.
Дверь распахнулась прежде, чем я успела до нее добраться. Динь стоял в дверях, его белокурые волосы выглядели так, словно он провел несколько часов, проводя по ним руками.
