Вообще род Селинга Моховая Борода жил в Боргасфьорде, недалеко от выхода в море, с давних времён и на широкую ногу. Помимо самих Селингов, там проживали дюжины четыре работников: два десятка трэлей, дюжина вольноотпущенников, а прочие — наёмные батраки, хусманы, подрядившиеся на лето. Работы хватало всем: корчевать пни на склоне, вскапывать огород, распахивать поле, разбрасывать навоз, выпалывать сорняки, пасти скотину на сэтере, чистить птичник и свинарник, собирать грибы, ягоды и птичьи яйца, копать глину…
Никто не жаловался на скуку и на причале. Там под присмотром Дага Стигсона в корабельном сарае зимовали два корабля: гордость Селингов, торговый кнорр «Курочка», и восьмивёсельный фискебот «Щепка», да несколько лодок. Летом оба судна были в море: «Курочка» ходила между Сторборгом и Смавиком, а на «Щепке», разумеется, ловили рыбу. Вот туда, под начало рыбака Сульдара, Хагена и отправил Даг — корабельных дел мастер и бывалый моряк, бросивший старые кости в Сельхофе.
Там, на борту рыбацкой лодки, Хаген узнал, что работа может быть лекарством.
Первое время он вообще ни о чём не думал: тихо радовался морю, ветру, волнам, скрипу вёсел в гребных люках, солнечным бликам на воде, резким крикам птиц. Радовался даже рыбной вони, слизи и грязи на неводе, боли в мышцах и усталости. Фискебот каждое утро, на рассвете, уходил на промысел, днём же, когда полуденное солнце загоняло рыбу на глубину, возвращался на пристань, и через пару часов — снова на сельдяную дорогу, до сумерек. На берегу рыбаков ждала с обедом дочь Сульдара, рыжая Альвёр. У неё были томные серые глаза под пушистыми ресницами, пухлые губки и вообще всё, что положено, большое и пухлое, но поясок легко сходился на тонкой талии. Ростом чуть ниже Хагена и на пару зим старше его, Альвёр ничем не напоминала ту деву, что похитила сердце Альвара, ту страшную тень красавицы, что была матерью Хагена. Потому юноша всякий раз любовался ею, но не так, как обычно любуются прекрасными женщинами, скорее — как смотрят на рассвет, на закат или на искусное произведение мастера. Впрочем, Альвёр истолковала его пристально-отстранённый взгляд по-своему и пару раз улыбнулась в ответ.
Сульдар Товарсон заметил эти перемигивания:
— Ты не самый безрукий работник, Хаген, но я тебе выбью оба глаза, если…
— Ну так выбей, — улыбнулся внук короля, горько глядя на Сульдара.
Тот хотел было приложить наглеца, но что-то сдержало его руку. Холод ледника, одиноко плывущего в бескрайнем море по воле течений, что сверкнул во взоре изгнанника, или, быть может, беспомощная кривизна улыбки, или безумная тоска в голосе — как знать? Удивился вдовый рыбак, увидев на молодом лице такие усталые глаза, и лишь вздохнул:
