Только чувствовал сквозь тяжкое забвение жар погребального пламени над хутором.
Всё это сын Альвара изведает после — и полной мерой.
Очнулся Хаген уже с петлями на руках и ногах. На борту «Курочки», просторного кнорра, ещё вчера принадлежавшего Буссе.
В море.
Рабом.
2
На Сельхофе Хаген Альварсон как-то сразу прижился. В первый же вечер спросил работы, но Ингрид, жена хозяина, отправила его в баню, затем — к столу: ты, мол, сегодня пока гость, а там — как решит держатель Сельхофа. Сам же глава рода Селингов подозвал Хагена в конце ужина, оглядел с ног до головы и спросил:
— Откуда ты такой взялся?
Хаген подумал, что разумнее будет солгать, и сказал то же, что говорил прочим: прибыл с Дальних островов, с Йокульсея, там каждую зиму прирастает ледник и спихивает дома людей в море, земля ничего не родит, кроме мха и лишайника, там холодно и голодно, вот и покидаем отчие края. Надо же как-то жить, верно?
— Ты по виду моряк, — заметил Буссе, раскуривая набитую кизяком глиняную трубку, — во всяком случае, по одежде. Покажи руки! Ага. Что умеешь делать?
— Немного работал в кузне, два хода ходил юнгой в море, — на сей раз лгать не пришлось.
— Ступай завтра на причал, будешь работать у Дага Стигсона, — решил Буссе. — Слышишь, Даг? Вот этот парень — как тебя, Хаген, да? — возьмёшь его завтра на тресковую тропу, глянешь, чего он стоит. Ты, малый, надолго ли думаешь тут задержаться?
— До осени, коль скоро ты сочтёшь меня не худшим работником.
— Вот как. Сразу скажу, что я плачу тем, кто работает у меня дольше трёх зим, по двадцать марок в месяц. Новичкам вроде тебя не стоит рассчитывать больше, чем на десять. Итого, получишь по осени сорок марок серебром. Это тебя устроит?
— Более чем, Буссе бонд, — поклонился Хаген.
Сорок марок — скромная плата, но на зиму хватит. Марка серебра — это десять пундов ячменя.
Буссе Козёл, сын Барда Широкая Сеть, был крепкий бонд, зажиточный хозяин и слыл, вопреки прозвищу, человеком достойным, хоть и упёртым. Он действительно походил на козла: курчавая борода, тёмная с проседью, большие глаза навыкате, зычный голос, широкий, выпирающий лоб. Но прозвище своё Буссе получил вовсе не за то: не было козочки, которую бы он пропустил в молодые годы, к неудовольствию жены. У него было двое сыновей и пять дочерей, не считая ублюдков и тех, кто умер в детстве. Побочных своих детей, кстати, Буссе как правило не бросал, а селил у себя на дворе и содержал, как и прочих домочадцев. Он устраивал славные пиры для конунга, когда тот приезжал, совершая вейцлу, и хвастал, что мог бы кормить не только положенную по закону королевскую свиту в семьдесят человек, но и всю сотню, и не положенные три дня, а даже и неделю. Впрочем, ни Арнкель конунг, ни его наследник Арнгрим этим не злоупотребляли. Разве что брат короля Арнар: он был дружен с Амлоди, братом Буссе, и потому часто гостил в Сельхофе, но, к счастью для Хагена, не в том году.
