— Где твоя тень, Гест Моварсон? — настороженно спросил Скегин.
— А, — Гест смущённо почесал затылок, — тут такое дело… Я как-то однажды забрёл в Нижний Хель, но мне там не шибко понравилось: холодно, сыро, скучно, сам понимаешь… И я пошёл обратно. Возле Железных врат на меня набросился трёхголовый великан Трамар. Я сказал: хэй, людоед, позади меня ещё один идёт, да пожирней меня, или тебе не видно? Тупица Трамар набросился на мою тень, а я прытко выбежал наружу. С тех пор у меня нет тени, потому что Трамар так и не вернул мне её. Сожрал, скотина этакая, и небось не подавился…
— Хо-хо, — сказал на это Скегин, — ты, думается мне, это выдумал. Ровно то же рассказывают о чародее Сэмунде Мудром, как он с земляками выбрался из Чёрной Школы.
— Не зови гостя лжецом, мальчик, — криво усмехнулся викинг, морской лёд сверкнул в глазах, — это не доведёт до добра, как и чрезмерная болтливость. Не только старику Сэмунду посчастливилось вернуться из Страны Тумана. Впрочем, — добавил сын Мовара, присев на корточки и гладя пушистую подлизу Лисичку, — весьма отрадно, что ныне юноши столь осведомлены в сказаниях и делах давних дней. Кто учил тебя?
— Отец, — отвечал Скегин, чувствуя, как страх понемногу отпускает сердце, — но ещё больше бабка Астрид. Она много чего знает.
— Э, мудрая у тебя бабка, — добродушно засмеялся Гест, снова принимаясь за работу, — говорят, у Хёгни Альварсона бабушка тоже была не из глупых. Она первая разглядела, что у этого сына матери шило в заднице.
— Ты расскажешь сегодня вечером о его юных годах? — с надеждой спросил Скегин. Где и подевался испуг!
— Расскажу, — проворчал Гест, — коль ты не станешь много трепаться.
— О чём бы? — засмеялся теперь сын бонда. — О вашей с Лисичкой охоте?
— Славный ты юноша, — покачал головой викинг и по-отечески похлопал Скегин по щеке.
Рука у гостя оказалась — без рукавицы — неожиданно тёплая.
Слишком тёплая для мертвеца.
Куропаток зажарили и подали к ужину с капустой да бобами. Старуха Астрид возилась с пряжей, Эрик и Соль Веснушка рано пошли спать, Герда нянчилась с внуком, мужчины, как и положено, пили. Гест курил, глядел в огонь и рассказывал, а безбородый Скегин сын Сторвальда подыгрывал ему на вистле.
Позже он вспоминал эти долгие вечера как самые счастливые в своей юности.
