— А не поздно? — недоверчиво изогнул бровь Бьёлан.
— Уверяю тебя, для нашего дела — самое время.
Тут подал голос рыжий остроумец:
— У тебя ведь, кажется, нет ни корабля, ни людей, Арнульф сэконунг? Как же ты думаешь…
— Легко и просто, — перебил морской король, — скажи-ка, Хакон, а где моя доля?
— Рэфкель! — бросил Хакон рыжему. — Займись.
Тот исчез, через пару минут вернулся и почтительно положил перед Арнульфом пузатый мешочек. Арнульф развязал мошну, насыпал на равнине стола золотую сопку, принялся считать.
— Здесь пятьсот гульденов, — сообщил Хакон, вальяжно откинувшись в кресле, — помимо побрякушек. Этого вполне хватит, чтобы купить хутор и землю, осесть и доживать свой век…
Арнульф лишь отмахнулся от этих слов, как от назойливой мухи. Выбрал перстенёк с печаткой, бросил Хагену:
— Держи, заработал! — и объяснил остальным: — Этот сукин сын здорово мне помог, когда мы бежали с Эрсея. Мы там положили с десяток!
— Я положил двух, — справедливости ради заметил Хаген.
— Ого! — вскинул брови Хакон. — Думается, выйдет из него толк, коли не убьют раньше срока!
— Толк выйдет, — осклабился рыжий Рэфкель, — а дурь останется.
— Это обязательно, — бросил Бьёлан, — а не останется, так ты своей поделишься. У тебя ведь в избытке дури, а, Лосось?
— Не меньше, чем у тебя, геладец! — рассмеялся Рэфкель.
Хаген же разглядывал первую плату от конунга. Золото было настоящее, не золочёная медяха, на печати красовалась чернёная руна «Хагаль» в обрамлении четырёх крохотных самоцветов. Хаген попросил огниво, запалил огарок, поднёс кольцо к огню. Камешки оказались не стекляшками, как юноша опасался, но и не алмазами, как надеялся.
— Ну? — с ехидством полюбопытствовал Рэфкель. — Хороши бриллианты?
— Это не бриллианты, — пояснил Хаген, — это киркестейны. Вероятно.
И гордо надел кольцо на указательный палец правой руки.
— Ты смыслишь в камнях? — недоверчиво повёл бровью Хакон. — Откуда бы?
— Отец обучил, — честно сказал юноша, — он был мастером-ювелиром.
— Был? — уточнил Хакон.
— Может, и нынче работает, — уклончиво проговорил Хаген, — я давно его не видел.
— А чего из дома ушёл?
— А пришлось, вот и ушёл, — ледяным голосом прервал расспросы Арнульф, и Хаген едва заметно улыбнулся уголком рта: мол, спасибо. Арнульф же сгрёб золото в мешок и обернулся к парню, — а скажи-ка, сын Альвара, сколько тебе обещали заплатить на том хуторе?
— Сорок марок. За четыре месяца…
— Здесь, как было сказано, больше полутысячи гульденов, — Арнульф потряс мешочек, набитый так туго, что металл даже не звенел. — В марках — где-то пять тысяч. За лето на море. Это, конечно, доля морского короля, но я своих людей не обижаю, да и Хакон Большой Драккар — тоже. Это тебе для сравнения.
