— Я гляжу, разнесло тебя за зиму, Хакон Большой Драккар, — заметил ехидно Арнульф.
— А ты заметно похудел, — невесело усмехнулся тот, оглаживая бороду, заплетённую в две косы, похожие на толстые пшеничные колосья. — Как так получилось, что ты попал в плен? Я слышал, тебя убили, а твой «Бергельмир» пошёл ко дну…
— Кьятви Мясо, — выплюнул имя Седой, а в глазах его клубилась ледяная тьма. — Он предал меня. Сбежал, когда мы рубились при Хьёрсее. Мы возвращались из набега на Ронадаль, с хорошей добычей… Харальд Белый Волк подстерёг нас в Хьёрвике. Мы попались, как глухари. Но надежда была. Пока Кьятви не поднял белый щит вместо красного и его «Трудгельмир» не покинул строй. Он перешёл на сторону Харальда, и вот тогда-то надежды не стало… Что уж ему там посулил Белый Волк, я не знаю. Но знаю одно: только раб мстит сразу, а трус — никогда. Поверь, Хакон, я хотел бы умереть, и если бы всё решил честный бой, то Арнульф сэконунг не попал бы в плен! Однако меня предал старинный побратим, и вот за это я не могу не расплатиться. Нельзя умирать, оставляя такие долги. Как бы ни хотелось. Мне было выгодно, чтобы меня приняли за старого раба на Эрсее. Там я провёл несколько месяцев. И узнал много любопытного. На этом острове есть чем поживиться — надо лишь выбрать подходящее время.
— Думаешь отомстить Кьятви и заодно разграбить Эрсей? — недоверчиво прищурился Хакон.
— И приглашаю вас, морские короли, на эту славную охоту, — кивнул Арнульф.
Лихая троица молчала, обдумывая предложение. Хакон покачал головой, огладил бороду:
— Нет. Уж это, пожалуй, без меня. Я хоть и Большой Драккар, но не настолько. Думается, не настолько сильны мои фюльгъи да хамингьи, чтобы спорить с ланд-веттером Эрсея. Да и тебе, Арнульф Иварсон, я посоветовал бы лишний раз подумать!
— У меня было предостаточно времени на раздумья, пока я гостил на Эрсее, — сказал Арнульф, ковыряя щепкой в зубах. — А что скажете вы, молодые герои?
Темноволосый, тот, что склонился перед Арнульфом, задумчиво раскурил трубку, прищурился, выпустил пару клубов дыма. Коснулся оберега — бирюзовой бусины, вплетённой в сальную, похожую на конский хвост косу, переброшенную через плечо. Улыбнулся:
— А я, верно, приму такое приглашение!
— Сколько человек на твоей снеке, Бьёлан Тёмный? — спросил Арнульф.
— Нынче — две дюжины, но, быть может, найду ещё кого-то.
— Славно, — кивнул Седой, — летом делай, что считаешь нужным, а к осени собирай своих и жди меня на Хаугенбрекке в последние дни месяца Гильдир.
