— Ты должен завтра быть на званом ужине у Фернандесов, — сверкнула глазами сеньорита, делая вид, что Марианны тут нет, демонстративно повернувшись к ней спиной.
— С каких пор семейство Кастро будет решать, где я должен находиться? — голос Энрике холоден, но в глазах его — огонь. Он сейчас полыхнет, сорвется, как бык, который увидел плащ матадора.
И Марианна четко понимает — этих двоих что-то объединяет. Любовь или ненависть — неважно. Но чувства эти крепки.
— Позволь представить сеньориту Воронцову, — наконец, говорит Альмавива.
Эстер поворачивается, будто грациозный черный лебедь, ее взгляд острее кинжала, он как мулета в руках тореадора.
— Очень приятно, — цедит она так, что сразу ясно — ничуть ей не приятно.
— Мой переводчик, — добавляет Альмавива.
Марианна вспыхивает от этих слов. Переводчик? Но молча улыбается, не показывая свои чувства. Ревность. Да. Она ревнует. Ревнует так сильно, как никогда в жизни. Переводит взгляд на черную пропасть оврага, на белые дома старой Ронды, что кажутся призрачными в синей мгле, на россыпь жемчужных огней, убегающих во мрак. Вот бы тоже сорваться вдаль, покинуть этот проклятый ресторан и этого проклятого испанца!
— Ты подведешь свою семью, — бросает Эстер, вставая. Она изящно отставила ногу, и изгиб ее бедра как гитара. И сама она — олицетворение страстной и хмельной Испании.
Наверное, Альмавива когда-то любил ее.
И когда сеньорита, наконец, соизволила уйти — и то лишь потому, что увидела входящего в ресторан седоватого импозантного мужчину, Марианна выдохнула с облегчением.
— У меня ничего нет с этой женщиной, — послышался голос Энрике. Он смотрел пристально и немного насмешливо.
— С чего ты взял, что меня это волнует? — попыталась улыбнуться Марианна и осушила свой бокал. Вино горечью осело на губах, а ведь еще недавно казалось сладким, как мед.
— Ты смотрела на нее, как матадор смотрит на быка на арене. Или бык на матадора… — задумчиво покрутил свой бокал Энрике. — Я думаю, что все-таки свожу тебя на корриду. Ты странная женщина, Марианна. Я думаю, тебе понравится. Русским почему-то всегда нравится бой быков, наверное, потому что вы тоже, как и мы, испанцы, подвержены страстям. Чего стоят ваши революции! Вы живете как огонь. Одним днем.
— Ты умеешь красиво говорить, Энрике, но умеешь ли ты что-то чувствовать? — неожиданно для себя самой спросила Марианна. — Или ты как ваш самый известный любовник — дон Жуан — ищешь вечно того огня, что сможет растопить твое ледяное сердце?
