— Не было бы обязательно, я бы не настаивала, — резко ответила Азея, — ты посмотри на себя! Ты даже встать не сможешь, если что-то случится. А Гаспер, а малыш? Ты о них подумай. В общем, я слушать ничего не хочу. Я прямо сейчас схожу за лекарем, а ты приляг.
Азея поднялась, одернула платье и властно взглянула на подругу. Сломить несмелую, Эльду труда не составило. Теперь же надо было доказать, что настояла Азея на своем не зря.
— Гаспер! — позвала Азея, и мальчишка, как зайчонок подскочил к женщине, заулыбался во весь рот.
— Вот что, Гаспер, я сейчас пойду за лекарем и скоро, надеюсь, вернусь. А ты, посиди ка пока дома, присмотри за матерью. Глаз с нее не спускай.
— Азея, ради Богов, — взмолилась Эльда, — стоит ли ребенка в это впутывать?
— Стоит, стоит. Кого же ты послушаешься, если не любимого сына. Это во-первых, а во-вторых, — Азея нежно взглянула на мальчика, — взрослеть пора, Гаспер.
— Хорошо, тетя Азея, обещаю, я за мамой пригляжу, — готово отчеканил Гаспер, сурово сдвинул брови, и взгляд его стал тяжелым, несносным, — мама, ты будешь меня слушаться?
— Буду, — обреченно вздохнула Эльда, — что мне еще остается?
— Ну вот, и отлично, — промолвила Азея.
Когда она вышла на улицу, не выдержала. Азея прижалась спиной к закрытой двери, зажмурилась, запрокинула голову, ударившись затылком о жесткое дерево. Ее грудь нетерпимо жгла совесть, она же нашептывала в ухо: «И как ты могла, Азея? Как посмела ты подозревать это немощное, измученное создание». И ведь, не только заботы ради пожаловала она без спроса в дом Эльды. Можно скрыть от кого угодно, только не от себя, что за успокоением Азея пришла. Что, желая избавиться от предательских подозрений, хотела снова сблизиться с Эльдой, и наблюдать, насколько близки они с Линвардом. Только теперь, когда увидела все своими глазами, ей стало тошно, душно, противно. Захотелось убежать, скрыться и где-нибудь, в закутке, тихо себя ненавидеть. Но нет… Самое малое, на что она должна была сейчас сделать, это позвать к захворавшей подруге хорошего лекаря.
Во всем Аборне, от стен дворца Совета до статуй храма Великих Богинь, нашлось бы немало шарлатанов, называющих себя лекарями, врачевателями, знахарями и повитухами, однако Азею обмануть было сложно, и, поразмыслив, она выбрала троих. Первым из этих избранных был Баратор — бывший лекарь Совета Семерых и членов их семей. По неизвестной причине, а, может быть, из-за старости, он впал в немилость, и был отвергнут правителями, однако дела своего не оставил. Баратору шел уже седьмой десяток, жил он один недалеко от храма, получал пособие по старости и мог бы с чистой совестью позволить себе заслуженный отдых, но громкое прошлое и неугомонный характер не позволяли покою обосноваться в жизни Баратора. Люди шли к нему со всяким недугом, от царапин до душевного расстройства, убежденные в том, что лучшего лекаря им не найти. Иной раз у дверей его дома выстраивались очереди, стоял галдеж и ругань. Баратору приходилось выходить и просить тишины, дабы не гневить соседей.
