— Рана заныла, и тяжёлый неприятный осадок лёг на дно души камнем, бередит и волнует.
— Ты его до сих пор любишь? — спросил старец и обронил на девушку вопрошающий взгляд.
— Не думаю. Вместо чувств остался лишь пепел.
— В таком случае и думать о нём не следует. Забудь.
— Увидела во сне неприглядную и бесчеловечную картину, которая повлекла за собой мой побег из дома, и вновь пережила весь этот ужас.
— Забудь. Они не стоят твоих страданий. Каждый заплатит свою цену. Отвлекись, осмотрись, глянь, красота какая тебя окружает.
— Вы правы, дедушка. Однако забыть не получается.
— Время любые раны лечит, — сосредоточенно произнёс старец.
— Надеюсь на это.
— Дитя моё, совсем скоро вулкан заговорит. Готовься, отведу тебя к Оленице, там исцеление наступит — прозреешь ты, и красота твоя вернётся.
— К чему мне она? Одни несчастья принесла.
— У тебя вся жизнь впереди. Ещё встретишь свою судьбу, полюбишь, а там и семью обретёшь.
— Вы думаете, это ещё возможно?
— Не знал бы, не стал говорить. Живи надеждой и всё будет.
— Вам я верю, дедушка. Вы добрый.
— Ты сердцу своему верь, оно подскажет.
Время шло. Дилара занялась рукоделием, постепенно отвлеклась от тревожных мыслей.
В этот день старец вернулся поздно.
— Что-то вы сегодня загулялись, дедушка. Ушли рано, вернулись к ночи. Без крошки хлеба. Что заставило вас?
— Некогда мне собираться. Не на прогулке был. Торопился, путь не близкий. К Оленице ходил.
— Как поживает мой крестник? — расцвела в улыбке Дилара.
— Прекрасно, подрос, крепко стоит на ножках. Весёлый малыш.
— Как радостно мне слышать это.
— Дилара, Оленица наказала, чтобы ночью привёл тебя к подножью горы. Сегодня вулкан заговорит и выпустит на свободу силу невиданную.
— Уже сегодня?
— Да.
— Хорошо, пойдём, как скажете, девушка.
Старец и Дилара вышли задолго. Дорога предстояла не близкая.
У подножья высоченной горы их ожидала Оленица.
Стояла прохладная, тихая ночь.
— Оленица, дорогая, здравствуй, — Дилара подошла к ней, поглаживая по спине, сказала, — истосковалась по тебе, а ты всё не идёшь.
— Прости, дорогая, мои малыши, то один, то другой капризничали, нездоровилось им. Некогда было навестить.
— Что ж не позвала, помогла бы тебе, я умею ухаживать. В нашем заповеднике много животных было.
— Как можно? Не привыкла беспокоить. Справилась. Тихо, — прислушалась Оленица. — Начинается, слышишь? Отойдём подальше, затем вернёмся.
Началось…
Раздался сильный шум, с треском, грохотом, лопались земные покровы, с криком, визгом и рёвом кипящая лава вывалилась наружу, паром и гарью наполнился воздух.
