— А Александр Борисович?
— Сашенька все еще дуется на меня. Я же посмела посягнуть на сомнительную чистоту и тишину его прибежища, — голубые глаза весело блеснули. — Так что он заявил, что предпочитает ужинать в одиночестве и теперь безмерно от оного страдает.
Хозяйка дома кивнула лакею, приказывая налить своей гостье ароматных щей.
Настя вдруг поняла, что действительно проголодалась.
Вслед за щами наступила очередь фаршированной утки, а затем и чая с пирожками и вареньем. Невесомые, они просто таяли во рту, и как девушка не старалась ограничить себя, рука все тянулась за следующим.
— Кушай, кушай, — Анна Михайловна пододвинула тарелку ближе к своей гостье. — Тебе силы надобны. Тебе ж еще Гришу твоего лечить.
— Не мой он, — по привычке пробормотала Настя.
Ведьма усмехнулась и покачала головой.
— Теперь твой. Ты ж его, когда возвращала, за руку взяла, к себе привязала.
От этих слов аппетит пропал. Невольно вспомнив злые слова, сказанные матерью Белова, что сын околдован, Настя отложила недоеденный пирожок и прикусила губу.
— Я не знала, — тихо сказала девушка. — Он… он все уходил, и не хотел возвращаться. Надо было вас дождаться.
— И тогда на поляне было бы одним трупом больше, — фыркнула Бутурлина.
— Но теперь Евдокия Андреевна полагает, что…
— Евдокия всегда была помешана на сыне и будет считать ведьмой любую, кто посягнет на ее Гришеньку, — отмахнулась Анна Михайловна. — Так что, Настенька, слова злые в голову не бери.
— Да как же не брать… Она ж меня всю жизнь попрекать будет.
— С этим Гриша пусть разбирается, в конце концов, дом у вас свой будет, а на балы да приемы Евдокия Андреевна не ходок, — отмахнулась Бутурлина и встала. — пойду, Александра Борисовича навещу! А то он еще неделю дуться будет.
Подхватив тарелку, на которую до этого отложила пирожки с общего блюда, Анна Михайловна направилась к выходу.
У самых дверей ведьма обернулась.
— Да, Настенька, Григория сегодня лучше не проведывай, не стоит. Завтра зайди.
Девушка вскинула глаза, ожидая объяснений, но их не последовало. Хозяйка дома удалилась, оставив свою подопечную допивать чай в одиночестве.
Засиживаться за столом Настя не стала. ушла к себе, кликнула Глашу, чтобы переодеться в домашнее платье. Девка прибежала, но была какой-то заполошной. В любое другое время Настя поинтересовалась бы причинами, но сейчас собственные переживания полностью поглотили её. Волнения за жениха смешивались с переживаниями по поводу его матери.
