— Благодарю, Вела, — сказала она, — я знаю, что могу на тебя положиться.
Та ласково улыбнулась и пошла было к дверям, но вдруг обернулась:
— Кайра. Поверь, мой брат был бы просто счастлив. Я точно знаю.
— Счастлив — отчего, Вела?
— Если бы он сам мог устроить для своей дочери такой брак. Он не мог. Так что, это удача.
И она опять улыбнулась онемевшей от изумления Кайре, и вышла, прикрыв дверь.
Кайра лишь взглянула ей вслед и пожала плечами. Что ж, муж тоже временами казался ей безумным.
Она подвинула низкое кресло к кушетке, на которой лежала дочь, и села. Взяла её худую бледную руку, сжала в ладонях. Да, укрепляющий отвар не помешает…
Кантана проснулась, не прошло и часа. Открыла глаза, заморгала, недоумевающе огляделась, и с возгласом бросилась ей на шею.
— Мама.
— Девочка моя, — лира Кайра сильно сжала её в объятиях.
Была бы её воля — не отдала бы никому.
— Меня привезли, да? А что это за место?
— Изумрудный замок. Хаддард. Здесь теперь императорский двор.
— Понятно, — вздохнула Кантана. — Всё равно не могу поверить. А где отец? Он… тоже где-то здесь? Или в Шайтакане? Нет же, наверняка император его призвал, да? Мама?..
Лира Кайра молчала, впервые подумав, как же трудно будет сказать дочери…
Она сама легко пережила смерть мужа. Стыдно признать, но она даже испытала некоторое облегчение, получив скорбное известие. Вина мужа — вот что стало её горем, а не его смерть. Но Кантана…
Она единственная среди детей, пожалуй, действительно была привязана к отцу. Младшие пользовались отношением отца, дочь — его безотчетной любовью, сын — ещё и признательностью за то, что он, сын и наследник, есть на свете. Кантана — та его ценила, оправдывала, прощала его одержимость магической наукой и сиюминутное к ней невнимание, всегда хотела помочь…
Неловкая улыбка матери сказала всё лучше слов.
— Мама, — Кантана укусила себя за губу, — они зачем-то спрашивали меня про Шайтакан. Мама?! Отец?.. Его больше нет, да?
Лира Кайра кивнула.
Какое-то время Кантана сидела не шевелясь, потом медленно встала, подошла к окну и склонилась над подоконником, отвернувшись от матери, слезы, собравшиеся в глазах, пролились, прочертили щеки двумя дорожками. Мать не стала утешать, говорить разные никчемные слова — она знала свою дочь, и знала, чего не стоит ей говорить.
Наконец Кантана вытерла ладонями щеки, спросила:
— А как?.. Почему?..
— Там случился страшный шторм, и землетрясение, говорят… Много разрушений и в городе, и в замке. И погибших было много.
