— Россия, — говорил Пирогов, — показывает всему просвещенному миру не только возможность, но неоспоримо благодетельное действие эфирования над ранеными на поле самой битвы. Мы надеемся, что отныне эфирный прибор будет составлять точно так же, как хирургический нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действия на бранном поле…
При Салтах Пирогов впервые в истории войн широко применил эфирный наркоз в полевых условиях. Ни одной операции он не сделал без хлороформа. Почти все другие русские хирурги поступали так же. По приблизительному расчету число значительных операций, сделанных на крымском театре военных действий с помощью наркоза, достигает 10 тысяч.
Пирогов не был механическим подражателем. Творчески, как подлинный исследователь, воспринял он великое открытие, сделанное за океаном. Действие эфира он проверил сначала на себе, своих помощниках, производил много опытов на животных. Детально изучив эфирное обезболивание, он экспериментально и клинически проверил новое наркотическое средство — хлороформ, усовершенствовал аппаратуру для наркоза, предложил новые способы обезболивания.
Если американцам Мортону и Лонгу принадлежит заслуга выполнения первой операции под наркозом, то изучение метода обезболивания — заслуга Пирогова.
Американский ученый Робинсон писал:
«В результате случайности местонахождения, случайных сведений или других случайных обстоятельств многие пионеры обезболивания приложили руку к этому открытию. Их ссоры и мелкая зависть оставили неприятный след в науке. Но имеются фигуры более крупного масштаба, которые участвовали в этом открытии, и среди них наиболее крупным, как человека и как ученого, скорее всего надо считать Пирогова».
С введением обезболивания увеличилось число операций, а главное, расширился диапазон оперативных вмешательств и их радикальность. Теперь во время операции хирург мог работать не так поспешно: он получил возможность тщательно осмотреть рану, более точно поставить диагноз.
Однако над хирургами и оперированными больными тяготел еще один бич — рожа, нагноение и гангрена, заражение крови и кровотечения — следствие развития инфекции.
Как нельзя теперь представить себе операцию без обезболивания, так трудно представить и хирурга, оперирующего в грязном кожаном фартуке, руками, не вымытыми после вскрытия трупов или перевязки гнойных ран. А это было!
Самой сложной проблемой хирургии до середины прошлого века оставалась инфекция.
