Что я такого в жизни совершил, чем заслужил это нечеловеческое издевательство?!
И что, собственно, происходит? Где я? Кто там? В дверь стучали, скребли и снова стучали. Правда, несильно. Зря. В битве безмятежной закукленности с враждебной надоедливостью с разгромным счетом побеждал сон.
Замков двери не имели. Не дождавшись ответа, мою страдальчески заголосившую охранницу отодвинули, в проеме очертилась испуганная голова Томы.
— Чапа, срочно. Нужно поговорить. — Ее взгляд упал на недовольно ворочавшуюся Зарину. — Наедине.
— Ага. — Я перевернулся с боку на спину. — Через пять минут. Хрп-ссс…
Началось землетрясение.
— Чапа!
— Что?! — вскинулся я, продирая глаза.
Нет, стены не шатались. Шатали меня. Шатали руки Томы, только что бывшей в двери и вдруг оказавшейся у постели. Тормошило так, что внутренний мир разлетался быстро линяющими фейерверками, а глаза не фокусировались.
— Нужно кое о чем поговорить, об очень важном. Смертельно важном!
— Подъем! — громогласно разнеслось по школе. — Всем построиться у купальни. Считаю до десяти. Раз…
Я подскочил, хватаясь то за рубаху, то за штаны, и сверля Тому намекающим взглядом.
— Ладно, позже — Она со вздохом отвернулась. — Пойми, это очень важно. Важнее не бывает.
Тома выскользнула из комнаты. Спиной к соседке нахлобучив оба предмета гардероба, еще не отошедший ото сна я как пуля со смещенным центром тяжести, то есть, такой же потерявший ориентацию и спотыкающийся, вылетел вслед за сумевшей обогнать меня Зариной.
Дядя Люсик считал:
— Восемь, девять, десять!
Все ученицы и я выстроились в произвольную шеренгу возле бассейна. Кто куда встал. Не по росту, как у нас на физкультуре, а по желанию. Я встал около Томы, Зарина мгновенно подперла мой бок с другой стороны.
Дядя Люсик удовлетворенно кивнул.
— Доброго всем утречка. Что-то квелые вы какие-то. Спалось хорошо?
— Отлично! Здорово! Чудесно! — раздалось с разных сторон.
Глаза папринция посмеивались. То ли он догадывается о ночных приключениях, то ли откровенно знает.
— Пробежка, один круг, потом умываться и завтракать. Марш!
Дежурные бойники распахнули ворота. Первой на простор ринулась Аглая, за ней, на правах подруги-наперсницы и дочери смотрительницы школы, Варвара, остальные кто как. Оказавшись снаружи, все помчались по кругу вдоль стены.
— Чапа! — вновь попыталась поговорить со мной Тома.
— Не разговаривай, быстро выдохнешься, — посоветовал кто-то из бежавших рядом.
Чтобы слышать друг друга на бегу, нужно говорить громко. Мы не одни. У Томы снова не получилось задуманное, и она с неожиданной злостью помчалась вперед.
