— Похотливое животное. — А вот это уже похоже на капитуляцию.
— Точно. И похоть этого животного всего лишь нужно досыта кормить, чтобы использовать как тебе угодно. Не будь жадиной, от того, что раздвинешь ноги, от тебя не убудет. Привычное же для тебя дело.
— Только не с тобой. — Да брось, Летэ, сдавшись, уже не клацай зубками.
— Со мной, с другим… такой, как ты, не наплевать ли?
— Наплевать, все верно. Но ты даже не спросил, куда я хочу, чтобы ты и твои люди меня сопровождали.
— Да какая разница! Ты мне даешь, я ради этого за тобой следую и берегу как драгоценность, а мои волки всегда идут куда я велю. Вот и весь договор.
— Тогда никаких проблем с тем, что я намерена добраться до вотчины Бессмертного Иральда? — с нескрываемой издевкой уточнила полоумная баба, а я подавился вдохом.
— Ты чокнулась?
Десять лет назад
Я пристроился в самом тихом углу приличных размеров основного зала харчевни «Сытый вепрь» при постоялом дворе отчима Летэ и уже второй час подряд наблюдал, как девчонка таскает тяжеленные подносы с едой и посудой, не получая за свои усилия ничего, кроме хамства и тычков, как от бездельников братьев, так и от многочисленных посетителей. Вот оно в действии, это заложенное в саму человеческую природу отвращение к потомкам Одержимых, что отталкивает и вызывает злость к ним на уровне, не подвластном разуму. Нам, двуликим, это не свойственно, и пусть сама цель моего наблюдения сочувствия во мне не будит, невольное раздражение ко всем этим обладателям кривящихся в ее сторону морд я не мог полностью подавить. Не так давно, до того, как мой народ оказался так удачно подходящим для службы в Страже, и нас людишки побаивались и не особенно жаловали на своих территориях, и память об этом еще жива. Впрочем, мало что мешало нам передвигаться и жить среди них и тогда, изображая добропорядочных торговцев и ценных наемников в охрану, потрахивая их девок в ожидании встречи со своей парой, ведь нет у человека, не мага, способов опознать нас, если сами не выдадим себя.
Брат Летэ, явно младше ее на пару лет, но при этом на голову уже выше и здоровей раза в два, снова по-хозяйски прикрикнул на девчонку, веля поторапливаться, пока она перла обратно на кухню поднос, заставленный целой горой наверняка увесистой глиняной посуды, а сам бил баклуши, подпирая плечом стену и ковыряя в носу. И это взбесило меня. Я тебе лично кишки выпущу, крысеныш! Два здоровых лба слонялись по залу, подобострастно скалясь посетителям и собирая заказы, в то время как их сестра, ростом едва ли по мое плечо, носилась груженая туда-сюда, подавая-унося-отмывая, а они возвращались, чтобы получить с сыто-пьяных посетителей плату и поклянчить чаевые. А в благодарность девчонке только и доставалось что окрики, тычки и недовольство. Если честно, ее терпение вызывало у меня злость и презрение. Ни одна женщина двуликих не стала бы терпеть подобного отношения, да никому бы и в голову не пришло так с ней обращаться. И вместо жалости у меня появлялось желание врезать ей по затылку, чтобы хоть как-то расшевелить. Сразу как прикончу всех ее обидчиков и помочусь на их трупы.
