– Вы к кому?
– Мы в тридцатую квартиру, к Гришиным, выразить свои соболезнования, – я выставила вперед букет пурпурных роз, перевязанный черной ленточкой и предусмотрительно купленный по дороге.
– Да, несчастье какое! – посетовал консьерж. – Но вы уж извините, должен соблюсти некоторые формальности, – он снял трубку с телефонного аппарата и нажал две кнопки – три и ноль. – Как вас представить?
– Директор туристического агентства «Пилигрим» Марина Клюквина и Алина Блинова. Покойный часто пользовался услугами нашего агентства.
– Алло, Вероника Дмитриевна, тут с туристического агентства «Пилигрим» пришли, соболезнования хотят выразить. Пропустить? Ага, хорошо. Проходите, – кивнул он нам и добавил: – Седьмой этаж.
В проеме дверей нас поджидала пожилая женщина, по всему домработница Гришиных.
– Вы к Веронике Дмитриевне?
– Да. Можно?
– Заходите, хозяйка там, – женщина махнула рукой, показывая нам направление, куда следует идти.
Увидев Веронику Дмитриевну, я поняла, почему Алина так нелестно о ней отозвалась. Моя подруга не любит, когда кто-то выглядит ярче, чем она. А жена Гришина, вернее, теперь уже его вдова, впечатляла. Ни черный цвет траурного платья, ни скорбь на лице не могли испортить ее. Высокая и стройная, с копной золотистых волос, она походила на голливудскую кинодиву, которую неизвестно каким ветром занесло в наши края.
– Кто вы? Я вас не помню, – Вероника внимательно всмотрелась в наши лица. В ее усталых глазах читалось недовольство: у меня горе, а вы меня своим присутствием напрягаете.
Промелькнула мысль, что мы пришли зря: все равно разговора не получится.
– Вы нас действительно не знаете. Ваш муж собирался с нашим туристическим агентством посетить Гималаи. Мы, как узнали, что он скоропостижно умер, решили выразить соболезнования. Вот, возьмите, пожалуйста, это для Бориса Ивановича, – я протянула вдове цветы.
Вероника приняла букет и сухо ответила:
– За соболезнования и цветы спасибо. Можно было не утруждать себя, ограничиться телефонным звонком, все равно на похороны вы опоздали. Бориса похоронили в воскресенье.
Вероника замолчала, повисла неловкая пауза. Задать вопрос: «А что, собственно, случилось с Борисом Ивановичем?» ни у меня, ни у Алины язык не повернулся. Выражение лица Вероники Дмитриевны не располагало к беседе. Опершись о край стола, она стояла и ждала, когда же мы уйдем.
«Выглядит утомленной, – мысленно отметила я. – Да это и понятно, мимо нее прошли толпы людей, среди которых были и те, кто пришел на похороны из любопытства. Возможно, она подумала, что мы из их числа. В таком случае ей можно простить негостеприимность: ни сесть не предложила, ни чаю. Впрочем, она и не должна угощать чаем людей, которых видит в первый раз в жизни».
