— Экая погодка-то, — благодать!.. А?..
И всю дорогу до церковнаго дома шелъ, сладко потягивая въ себя воздухъ и говоря:
— Благодать-то какая!..
Сторожъ Дмитрій въ ризницѣ убиралъ батюшкино облаченіе. Данила молитвенно стоялъ передъ иконостасомъ и беззвучно шевелилъ губами… Глухая — чуждая всему — скорбь бродила внутри его.
Туманомъ застилало рѣзьбу, позолоту, лики святыхъ… И какъ темныя пятна — плыла предъ глазами вся его жизнь, убогая и обиженная, отъ начала до конца…
Гдѣ-то продолжала сверлить въ воздухѣ муха… Данила ничего не слышалъ… Изъ пустыхъ и жуткихъ угловъ церкви ползли и вторгались въ его душу мучительныя сомнѣнья, и страшный вопросъ стучалъ, какъ молотокъ, въ головѣ:
— Приметъ-ли Богъ въ свое лоно отрока Павла?
Ал. Богдановъ.
