Обычно Райдер предпочитал других мужчин. Более легких, простых и доступных. Тех, кто не создавал проблем. "А теперь тебе захотелось того, что нельзя получить", — с горькой усмешкой подумал он.
Он продолжал восстанавливать в памяти движения и непривычную ленивую пластику Моригана, пока не поймал себя на мысли, что она привлекает его куда сильнее, чем обещания защиты, денег и таинственный талисман.
"Хотя и деньги — это неплохо", — признал он, и рука его замерла, когда Райдера накрыла злость. "Только не проклятые деньги этой семьи, чертова Тагора, который использовал и выбросил твою мать".
Закончить мысль он не успел, потому что комнату огласил пронзительный звон и осколки стекла хлынули на кровать.
Мориган сидел в машине, откинув голову далеко назад. За этот день он тоже очень устал. На то, чтобы найти Тагора-младшего, ушла почти неделя. Эта работа была привычной и простой. Но он сам не ожидал, что так тяжело окажется подойти к нему и завести разговор.
С самого первого момента, когда он только увидел этого молодого мужчину наяву, Мориганом владело странное оцепенение. Страх держал его на расстоянии вытянутой руки. Он понимал головой, что это страх перед отцом. Что этот человек перед ним — не Торвальд Тагор. Но избавиться от оцепенения, сковавшего тело, все равно не мог.
Вынимая фотографии в баре, он чувствовал, как трясутся руки. Странное двойное чувство — он и не он. Ненависть, желание, горечь — от понимания того, что это не тот Тагор. И страх — от мысли о том, что это все-таки он.
За двадцать лет Лестер успел забыть, насколько возбуждающей была эта близость когда-то давно. Он привык боготворить Торвальда как господина, как сюзерена, которому он отдал себя. Почти перестал думать о том, что когда-то желал от Торвальда чего-то еще. Иногда Моригану казалось, что его сердце высохло изнутри и больше никогда не сможет испытать любовь.
Одного мгновения разговора с Райдером хватило, чтобы старая рана открылась и чувства нахлынули нестерпимой, сметающей все на своем пути волной.
Сердце, ставшее неожиданно ранимым, пульсировало, и каждая новая нотка в голосе Райдера отдавалась острой колючей болью.
"Все будет так же", — убеждал себя Лестер, глядя в темноту и не видя ни подъезда дома, который собирался сторожить, ни идущих по улице людей. "Все будет так же, и ты станешь просто тенью за его плечом". Старался и не мог убедить.
Пока грохот разбитых стекол не вырвал его из собственных мыслей.
