— Ты смотришь на меня так, как будто я его ей сделал, — проворчал он, — на старого приора так надо было смотреть. Ну и — да, двуликих опечатывают так, чтоб это было сразу видно, и чтобы ни у кого из жителей земель Порядка не возникало сомнений насчет того, с кем они имеют дело.
И — очень не вовремя — снова мысли о том, что Магистр наотрез отказался показать Око Порядка. А еще о том, что, возможно, это именно дневник Максимуса, замаранный в крови, лежал на его столе, и о том, что у самого Мариуса в бюро припрятан тот лист бумаги, который он подобрал в комнате Фредерика.
Он посмотрел на лестницу, по которой торопливо спускалась Алайна Ритц. Шляпка оказалась очень уместна: густая вуаль надежно прятала верхнюю половину лица вместе с печатью. Только губы и узкий подбородок было видно.
Алайна молча подошла и стала рядом, а Мариус с удивлением отметил, что она выше, чем ему казалось. Макушкой до уха достает. И при этом такая тонкая и хрупкая, что, кажется, пальцем тронешь — зазвенит. А он ей на шею наступал…
— Так, — он прочистил горло, — ну все, Марго. Мы отправляемся и вернемся к ночи. Будьте осторожны, если что, уходите из дома. Хотя, думается, никто вас не навестит…
Он взял за руку Тиба, поднял его чемоданчик и оглянулся на двуликую.
— Подойди ближе. Портальный артефакт захватывает тех, кто находится в радиусе не более шага.
Девушка молча подошла и стала рядом, задев его тяжелой юбкой. А потом подобрала рукой подол, так, как будто боялась запачкать ее о сапог приора.
— А мы что, полетим? — подал голос Тиберик.
— Полетим, да, — пришлось поставить чемоданчик на пол, чтобы достать артефакт.
Прикинув мысленно расположение школы, Мариус накрутил настройки, кивнул всем.
— Закройте глаза, чтоб не тошнило. Тиб, тебя это особенно касается. Марго, мы отправляемся.
И привычным уже движением вжал кнопку, активируя портал.
…Он не предусмотрел только одно: ни Тиберик, ни Алайна раньше не путешествовали таким образом, и поэтому, когда эрифрейская мостовая резко ткнулась под ноги, Тиб попросту сел на попу, а девушка пошатнулась так, что пришлось ее придержать за локоть, чтоб не упала.
— Простите, — прошептала она, высвобождая руку, — простите меня…
— Прекрати постоянно извиняться, — рыкнул Мариус.
И когда его начало раздражать то, что она его боится до дрожи в коленках? Глаза прячет, постоянно просит прощения, даже за то, в чем не виновата.
— П-простите, ниат…
Он отвернулся, поднял Тиба с земли и указал на начало широкой липовой аллеи.
