— Очень красиво, — хрипло проговорила она, — очень…
И закрыла глаза, чтобы не видеть печати, уродливым чернильным пятном залившей пол-лица.
— Что снова не так? — от сердитого голоса приора Алька подскочила на месте.
Один взгляд в зеркало — ну, разумеется, стоит за спиной, заложил руки в карманы, и смотрит недовольно. Правда, уже без прежней ненависти, она куда-то исчезла, растворилась… Но и не тепло. Смотрит, как на вещь.
— Все… так… — прошептала, поспешно опуская взгляд, — но… я не понимаю, зачем мне все это… ниат Эльдор. Правда, не понимаю. Мне вполне хватило бы теплой рубашки и штанов. Зачем вам так тратиться.
— Я сам решу, на что мне тратиться, а на что — нет, — жестко ответил он, — вся эта одежда для того, чтобы ты достойно выглядела в моем доме. У меня в скором времени начнутся торжественные приемы, как приор Роутона я не могу пренебречь этой формальностью. А Марго слишком стара и слаба, чтобы накрывать на стол и приносить блюда. Поденщиц я для этого приглашать не хочу, а Эжени на кухне должна управляться. Понятно? Не молчи, посмотри на меня.
— Понятно, — выдавила Алька и глянула на него в зеркало.
— Прекращай лить слезы. Слезами делу не поможешь.
И он отвернулся, отошел в сторону, напряженно о чем-то размышляя.
— А чем? Чем поможешь? — все-таки спросила она, — иногда я думаю, что для меня лучший выход, шагнуть в Пелену.
Молчание.
Внезапно приор стремительно шагнул к ней, так, что Алька сжалась, думала, ударит. Но нет.
— Шею.
— Что?
— Шею мне свою дай, я неясно выражаюсь?
Она покорно подставила шею и закрыла глаза. Судорожно втянула воздух, не понимая, что сейчас последует, и снова ощутила знакомую вязь запахов — горький шоколад, дерево, книги… И добавилась легкая кофейная нотка. Они с Тибом были в кофейне, как могла забыть?
— Иногда, — глухо сказал приор, возясь с замочком ошейника, — иногда жизнь поворачивается совершенно неожиданной стороной, и то, что тебе сейчас кажется непоправимым, через год будет вспоминаться с улыбкой и легким сожалением. Поверь, печать Надзора не самое страшное, что может произойти.
Он ослабил ошейник, просунул между ремешком и шеей палец.
— Так лучше?
— Да, — она сглотнула, — да, лучше…
— Надо было сразу сказать, что жмет. Возьмешь у Марго мазь, намажешь… Тебе подобрали всю одежду?
— Да, ниат Эльдор, — прошептала Алька, не зная, куда деваться.
По коже, особенно там, где шеи касались руки приора, бегали мурашки. Альке было страшно, так, что дух захватывало и дыхание застревало в горле, но вместе с тем ей нравился запах кофе, шоколада, старых бумажных страниц, и она путалась в самой себе, не понимала, что правильно — бояться — или все-таки немного поверить и открыть глаза?
