Понимая, что заснуть так и не удастся, Мариус сел на постели, потер виски. Фредерик говорил, что будет всю ночь работать, читать копию дневника. Надо бы его навестить, а заодно и посмотреть, что он там нашел.
В спальне было темно, лишь в углу, на подставке, мягко золотились лайтеры в стеклянной колбе. Окно выходило во двор, и о раму легонько царапались ветви деревьев. Если не присматриваться, то кажется, будто кто-то прячется в плетении теней… Мариус выдохнул. Какой вздор. В Эрифрее — Око Порядка, а число двуликих практически сведено к нулю.
Он нащупал на спинке кресла халат, ногами — мягкие домашние туфли, и поднялся. Сна ни в одном глазу. И легкое разочарование, досада в душе: думал, что в компании Фредерика забудет о своих, домашних сложностях, а друг подбросил ему такое, что даже думать об этом опасно.
Он дернул на себя дверь и вышел в коридор.
Дом был немаленьким, и это красноречиво говорило о богатстве предков Фредерика: сколько золота нужно отсыпать за такой большой участок почти в центре Эрифреи. Спальня и кабинет архивариуса располагались в другом крыле, и Мариус пошел туда. Неслышно, ноги утопают в мягких ковровых дорожках, вдоль стен тускло светятся фигурные колбы с лайтерами. И именитые предки таращатся с портретов, провожая гостя недовольными взглядами.
В доме царила ватная тишина, и Мариус досадливо поморщился: спать бы да спать. Но нет, мысли крутятся в голове, то о двуликой, оставшейся в доме, то о мальчике, которого предыдущий приор Роутона оставил без средств к существованию, но больше всего — о странных открытиях Фредерика. Крагхи его дернули все это читать. И ведь что самое противное, понимаешь, что все это может оказаться правдой, а то, что внушали наставники — ширмой, прикрывающей нечто очень важное, то, о чем не хочет говорить Магистр. От осознания этого под ложечкой противно скребся страх сродни тому, что бывает у человека, стоящего на самом краю обрыва. Одно неверное движение и ты летишь… в бездну.
До кабинета Фредерика оставалось совсем чуть-чуть, когда Мариус услышал звук разбивающегося стекла. И следом — крик, тут же оборвавшийся.
— Фредерик… — выдохнул Мариус.
Ну знал же, знал, что добром все это не кончится. Чувствовал…
Один удар сердца на то, чтобы сбросить на пол халат.
Еще один — на то, чтобы одним прыжком достичь двери, ведущей в кабинет.
Он не боялся. Даже без оружия Страж Надзора способен в одиночку размолоть в фарш с десяток особей роя, а крагхов и того больше. Умения, вколачиваемые годами, брали свое, и тело работало быстрее мыслей.
